Добрые предзнаменования (пер. В.Филиппов)

Gaiman Neil

И это правда, подумала она, когда часовой в ужасе замер. Если он не бросит автомат, он увидит, что у меня в руках палка, и я пожалею о том, что мне придется расстаться с жизнью.

* * *

У сержанта Томаса А. Дейзенбургера, что стоял у главных ворот, тоже были проблемы. Человечек в грязном плаще тыкал ему в лицо пальцем и что-то бормотал, а женщина, чем-то похожая на его матушку, говорила с ним очень настойчивым тоном, постоянно вставляя реплики совсем другим голосом.

– Послушайте, нам абсолютно необходимо получить разрешение поговорить

с кем угодно из начальства, – говорил Азирафель. – Очень вас прошу, и он говорит чистую правду, я бы поняла, если б врал, благодарю вас, мне кажется, мы сможем чего-нибудь добиться, если вы любезно разрешите мне продолжить, ладно, благодарю вас, я просто пыталась поддержать… Да! Э-э… Вы просили его да, отлично… итак…

– Палец видишь? – кричал Шедуэлл, который, хотя и пребывал все еще в своем уме, но забился глубоко под лестницу в самом дальнем его углу. – Видишь палец? Этот, значит, палец, парень, может запросто послать тебя к праотцам!

Сержант Дейзенбургер рассматривал багрово-черный ноготь, пляшущий в нескольких сантиметрах от своего носа. В качестве наступательного оружия он, безусловно, мог расцениваться очень высоко, особенно если хотя бы раз появится на кухне в момент приготовления пищи.

Телефон издавал исключительно шум помех. Пост покидать запретили. Начала сказываться рана, полученная во Вьетнаме [54] . Он стал прикидывать, сколько у него будет проблем, если он откроет стрельбу на поражение по штатским лицам, не являющимся гражданами США.

54

Он поскользнулся и упал в душе в отеле, когда ездил туда в отпуск в 1983 г. С тех пор вид простого куска желтого мыла мог вызвать у него приступ почти фатальных воспоминаний.

* * *

Четыре велосипеда остановились на некотором отдалении от базы. Судя по следам шин в пыли и лужице масла, здесь уже кто-то недавно останавливался.

– Чего мы остановились? – спросила Язва.

– Я думаю, – ответил Адам.

Это было непросто. Та часть его сознания, которая была ему известна, как он сам, с трудом держалась на плаву над бездной бушующей тьмы. Он, однако, понимал, что трое его спутников – на сто процентов люди. Они уже не раз попадали из-за него в беду, но порванные штаны или лишение карманных денег и все такое вряд ли могли сравниться с тем, что их ожидало. За это почти наверняка накажут сильнее, чем просто запретят выходить из дома и заставят прибираться в комнате.

С другой стороны, больше никого не было.

– Ладно, – сказал он. – Видимо, нам кое-что будет нужно. Нам нужен меч, а еще корона и весы.

Они молча смотрели на него.

– Прямо тут? – наконец сказал Брайан. – Где мы это здесь найдем?

– Не знаю, – ответил Адам. – Если подумать про всякие игры, в которые мы играли, помните…

* * *

Чтобы у сержанта Дейзенбургера осталось полное

ощущение, что день удался, к воротам подъехал автомобиль и завис в нескольких сантиметрах над землей. Завис, потому что у него не было шин. Краски на нем тоже не было. Зато за ним тянулся хвост голубоватого дыма, и, когда он остановился, послышалось потрескивание металла, остывающего после того, как его разогрели до очень высокой температуры.

Казалось, у него дымчатые стекла, хотя при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это обманчивое впечатление создавалось потому, что за самыми обычными стеклами вся машина была полна дыма.

Открылась дверь и наружу вырвался клуб удушливого дыма, а за ним – Кроули.

Он помахал рукой перед лицом, разгоняя дым, мигнул и без труда превратил свой жест в дружеское приветствие.

– Привет, – сказал он. – Как дела? Конец света наступил?

– Он не пропускает нас, Кроули, – сказала мадам Трейси.

– Азирафель, это ты? Симпатичное платье, – рассеянно заметил Кроули. Ему было нехорошо: последние пятьдесят километров пришлось воображать, что тонна горящего металла, резины и кожи – автомобиль в рабочем состоянии, чему «бентли» яростно сопротивлялся. Самое сложное было заставить его двигаться после того, как сгорели всепогодные шины с радиальным кордом. А теперь он вдруг рухнул на покореженные обода колес, когда Кроули перестал думать, что у него вообще есть шины.

Кроули похлопал его по капоту, раскаленному настолько, что на нем можно было жарить яичницу.

– От новых машин такого нипочем не добьешься, – любовно сказал он.

Собравшиеся у ворот смотрели на него во все глаза.

Послышалось легкое электронное «клик!», и шлагбаум стал подниматься. Корпус электромотора издал механический стон, но быстро сдался, столкнувшись с неодолимой силой, поднимающей шлагбаум.

– Эй! – заорал сержант Дейзенбургер. – Ну и кто из вас, уродов, это сделал?

Вжик. Вжик. Вжик. Вжик. И еще собачка, лапы которой на бегу сливались в неясное пятно.

Теперь все смотрели вслед четырем велосипедистам, которые, изо всей силы давя на педали, нырнули под шлагбаум и скрылись в лабиринте авиабазы.

Сержант взял себя в руки.

– Слушайте-ка, – сказал он, и голос его был на этот раз намного слабее, – у кого-нибудь из этих детишек была на багажнике корзина, а в ней пришелец с мордой, смахивающей на мирно настроенную какашку?

– Не думаю, – ответил Кроули.

– Тогда, – сказал сержант Дейзенбургер, – у них будут проблемы. – Он поднял автомат. Хватит с ними цацкаться; у него из головы не выходило мыло. – И у вас тоже, – добавил он.

– Остерегись… – начал Шедуэлл.

– Все это слишком затянулось, – заметил Азирафель. – Разберись с ним, Кроули, будь любезен.

– Хмм? – Кроули вопросительно поднял брови.

– Я – Добро, – объяснил Азирафель. – От меня нельзя ждать, что я… да что ж такое? Хочешь вести себя прилично, и что это дает? – Он щелкнул пальцами.

Что-то с шумом вспыхнуло, словно старомодная фотовспышка, и сержант Томас А. Дейзенбургер исчез.