Добрые предзнаменования (Пер. Виктора Вербицкого)
Шрифт:
– Каких, к примеру? – спросил Адам подозрительно.
– Ну… для начала, мог бы вернуть китов в моря.
Он наклонил голову.
– И люди их прекратят убивать, да?
Она замешалась. Было бы славно сказать «да».
– А если люди их начнут убивать, что попросите меня с ними сделать? – продолжал Адам. – Нет. Полагаю, я начинаю с этим разбираться. Когда начнешь всюду все менять, нельзя будет с этим закончить. Мне кажется, самая разумная вещь – это чтобы люди знали, что убив кита, получат мертвого кита.
–
Адам поднял бровь.
– Просто здравый смысл, – ответил он.
Азирафаил похлопал Кроули по спине.
– Похоже, мы выжили, – бросил он. – Представь, как жутко бы было, если бы мы были хоть насколько-то компетентны.
– Э, – отозвался Кроули.
– Твоя машина в рабочем состоянии?
– Думаю, придется с ней слегка повозиться, – признал Кроули.
– Я вот что подумал – мы можем этих добрых людей отвезти в город, – проговорил Азирафаил. – Я, уж это точно, должен хоть один раз откушать с мадам Трейси. И с ее молодым человеком, конечно.
Шедвелл поглядел через плечо, а затем поднял глаза вверх – на мадам Трейси.
– О ком это он говорит? – спросил сержант, глядя в ее сияющие глаза.
Адам вновь присоединился к Ним.
– Полагаю, теперь мы должны пойти домой, – бросил он.
– Но что на самом деле произошло-то? – недоуменно спросила Пеппер. – Я имею в виду, было это все…
– Теперь это уже не важно, – отозвался Адам.
– Но ты мог бы так помочь… – начала Анафема, глядя, как Они возвращаются к своим велосипедам.
Ньют мягко взял ее за руку.
– Это плохая идея, – проговорил он. – Завтрашний день – первый день из оставшейся части наших жизней.
– Знаешь, – откликнулась она, – из всех избитых выражений, которые я всю жизнь по-настоящему ненавидела, это – самое ненавистное.
– Удивительно, верно, – ответил Ньют счастливо.
– Почему на двери твоей машины краской выведено «Дик Терпин»?
– Это шутка, на самом деле, – ответил Ньют.
– Хмм?
– Потому что всюду, где бы я не появился, людей останавливаю [80] , – пробормотал он несчастно.
Кроули хмуро глядел на управление джипа.
– Я сожалею о машине, – говорил Азирафаил, – я знаю, как ты ее любил. Может, если по-настоящему сильно сконцентрируешься…
– Такой же она не будет, – ответил Кроули.
– Да, ты, наверное, прав.
– Она у меня с того времени, когда новехонькой была. Это не машина была, а что-то вроде перчатки на все тело.
80
Дело в том, что Дик – знаменитый разбойник с большой дороги. Прим.перев.
Он принюхался.
– Что-то горит? –
Ветерок поднял пыль в воздух и вновь бросил ее на землю. Воздух стал горячим и тяжелым, заключив в себе тех, кто в нем находился, как сироп мух.
Он повернул голову и поглядел в лицо Азирафаила, на котором был написан ужас.
– Но все же кончилось, – проговорил он. – Не может же сейчас произойти этот… как там он зовется, правильный момент или как-то так… прошел! Все кончилось!
Земля начала трястись. Звук был как от поезда метро, но не проезжающего внизу. Скорее выезжающего наверх.
Кроули бешено возился с переключателем передач.
– Это не Вельзевул! – проорал он, перекрикивая шум ветра. – Это Он. Его отец! Это не Армагеддон, это личное. Заводись, проклятая ты машина!
Земля раздвинулась под Анафемой и Ньютом, кинув их на танцующий бетон. Из дыр и разломов хлынул желтый дым.
– Ощущение как от вулкана! – прокричал Ньют. – Что это?
– Что бы это ни было, оно очень сердито, – ответила Анафема.
В джипе с уст Кроули одно за другим слетали проклятия. Азирафаил положил руку ему на плечо.
– Там люди, – сказал он.
– Да, – кивнул Кроули. – И я.
– Я имею в виду, мы не можем позволить, чтобы с ними такое происходило.
– Ну, и что…. – начал было Кроули и остановился.
– Я имею в виду, если подумать, мы и так достаточно для них проблем создали. Ты и я. За годы. Одна вещь, потом другая…
– Мы просто делали свои работы, – пробормотал Кроули.
– Да. Ну и что? Куча народа в прошлом просто делали свои работы – посмотри, какие они создали проблемы.
– Ты же не имеешь в виду, что мы должны по-настоящему попробовать Его остановить?
– А что тебе терять?
Кроули начал было спорить, а затем осознал, что нечего. Он ничего потерять не мог, чего уже не потерял. Они ничего не могли с ним сделать, что будет хуже того, что сейчас с ним произойдет. Он наконец-то ощутил себя свободным.
А еще, засунув руку под сиденье, он ощутил, что там лежит какая-то железка. Полезна она не будет, но ведь полезно ничего не будет. На самом деле, будет гораздо страшнее противостоять Мятежнику с каким-либо хорошим оружием. Тогда у тебя может появиться некоторая надежда, от чего потом станет только хуже.
Азирафаил поднял меч, недавно выроненный Войной, и задумчиво его взвесил в руке.
– Да-а, много лет прошло с тех пор, когда я этим пользовался, – пробормотал он.
– Около шести тысяч лет, – кивнул Кроули.
– Слушай, ведь и правда, – отозвался ангел. – Какой день был, а – точно… Добрые старые дни.
– Нет, на самом-то деле, – буркнул Кроули.
Шум усиливался.
– В те дни люди знали разницу между добром и злом, – проговорил Азирафаил, с улыбкой глядя в прошлое.