Добрый доктор Айбандит
Шрифт:
Евгения поставила на стол большую сумку, из которой торчали разнокалиберные пакетики.
– Очень приятно. Умоляю, забудьте про отчество. Всякий раз, когда я слышу «Евгения Федоровна», ощущаю себя библейской старухой.
– Принесла? – перебила ее Эмми. – Гречку не забыла?
– В зеленом мешочке, – сказала Женя.
Эмилия бросилась разбирать сумку и продолжила свой рассказ:
– Самое главное, что у дружка внутри. Вот, понюхайте…
Перед моим носом очутился пучок травы.
– Вроде ромашка, – неуверенно ответила я.
– Пустырник, – засмеялась
– Ландыш? – предположила я.
Девушка захлопала в ладоши.
– Нет, жасмин. Сушеные листики и цветочки.
Я смутилась.
– Похоже, я начисто лишена обоняния.
Эмми подскочила ко мне, обняла и отстранилась.
– Нет, нет, все прекрасно, просто ты пока неопытная. Я сама вначале путалась, но Женечка ни разу не рассердилась, учила меня старательно. Зато теперь я могу всем правильно подсказывать. Смотри, это горгонзия. Трава особенная, в России она не растет, ее привозят из других стран. Помни ее в пальцах… Ну, не бойся, она не колючая, не щипучая. Теперь понюхай. Как?
Я поднесла к лицу соломинку.
– Напоминает укроп.
– Да нет же! – расстроилась Эмми. – Хотя, может, тебе как раз так и пахнет. Какие у тебя проблемы? Что тебя волнует… мучает… тревожит… печалит?
– Солнышко, Лампа не наш пациент, она корреспондент, – ласково сказала Женя.
– У всех людей есть беды, – серьезно возразила Эмилия. – Я обязательно сделаю Лампе дружочка. Я должна помочь ей!
Карелия Львовна украдкой посмотрела на меня.
– Огромное спасибо! – воскликнула я. – Эмилия права, в моей жизни есть нечто, мешающее полному счастью.
– Спасибо, – шепнула помощница главврача.
Эмми опять обняла меня, погладила по спине и заворковала:
– Назови беду вслух, легче станет. Не бойся, не стесняйся, здесь все такие, с проблемами. Я вот ненавижу выходить за ворота нашего дома, никуда-никуда не езжу. Но мне это не мешает. Главное – признать: у меня есть особенность. И сообщить, хорошо тебе с ней или плохо.
На секунду я растерялась. У каждого человека свои страхи, фобии, и я не исключение, но не хочу сейчас, в присутствии посторонних, откровенничать.
– Ну же, – теребила меня Эмми, – сделай шаг! Сразу станет легче. Поймешь, ты не одна, я с тобой.
– Я очень много ем! – выпалила я только что придуманную ложь. – Не могу сдержаться при виде пирожных, способна слопать десять штук за раз.
Эмилия склонила голову к плечу.
– А потом бежишь в туалет и засовываешь два пальца в рот? Это называется булимия, в клинике постоянно такие девочки лежат. Значит, надо смешать мяту перечную, кору крушины, плоды фенхеля и корень одуванчика. Сейчас сделаю, у меня в кладовке есть все. Пожалуйста, не уходи. Тебе сразу станет легче, вот увидишь! Посиди пока тут, я быстро.
Почти не хромая, Эмми поспешила к маленькой дверце в глубине помещения. Я опустилась на диванчик.
– Большое вам спасибо, – негромко произнесла Евгения Волкова. – Уж извините, я понимаю, что булимия не ваша проблема, но девочка так хочет всем помочь.
– Эмилия приятная девушка, – улыбнулась я, – хорошо, что она чувствует себя нужной и востребованной. А что,
Женя развела руками.
– Вообще-то нет. Смесь мяты, фенхеля, корней одуванчика и коры крушины, правильно заваренная и принимаемая длительное время внутрь, действительно способствует снижению аппетита, но булимия – проблема в большей степени психологическая, чем соматическая. И тут мы столкнулись с удивительным явлением. У вас найдется минутка меня послушать?
– Конечно! – обрадовалась я. – Специально приехала, чтобы набрать побольше материала для сценария.
Евгения улыбнулась и завела рассказ.
…Когда Эмилия оправилась после катастрофы, с ней начали работать психологи, и один из них посоветовал обучить девочку ремеслу. Любому, к какому у нее потянется душа. Некоторое время семья пыталась понять, куда лучше направить Эмми, и вскоре выяснилось, что она увлекается рукоделием. Кто научил ее вязать, Волковы так и не узнали, а девочка с упоением вязала милые игрушки. Для их набивки Эмми использовала вату, поролон, тряпки – короче, все, что попадалось под руку. И вот однажды она заглянула в кабинет Евгении, которая, будучи по образованию врачом-терапевтом, занимается гомеопатией, траволечением, ароматерапией, увидела в мусорной корзинке пакетик с сухой ромашкой и спросила:
– Почему ты это выбросила?
– Сушеные растения, как и пилюли, имеют срок годности, – пояснила Женя, – и если они состарились, а ты их завариваешь, то в лучшем случае занимаешься бесполезным делом, в худшем же можешь даже отравиться.
Эмми наклонилась, пощупала содержимое пакетика.
– Можно этим порошком игрушку набить? Я не заболею?
– Если не будешь жевать поделку или заваривать из нее напиток, то ничего худого не случится, – ответила Евгения.
А через неделю она заметила, что одна из пациенток, Ася Булгакова, страдающая жестокой бессонницей, развившейся в процессе лечения от анорексии, стала крепко спать.
– Вот видишь, – радостно сказала Волкова, – начинаешь потихоньку приходить в норму. Вчера ты легла в кровать в одиннадцать, сегодня встала в девять. Молодец! Скоро мы тебя совсем в порядок приведем. Зря ты лекарства в унитаз бросала, капризничала. Как только стала таблетки принимать, появилась положительная динамика.
– Это не ваши гадкие препараты подействовали, – заявила Ася, – а Эмми мне Мурлысоньку сделала. Я ее обнимаю, и мне очень хорошо спится.
– Какую Мурлысоньку? – не поняла Женя.
Ася залезла под подушку и достала связанную из шерсти кошечку.
Так и пошло. Первое время Эмми вязала «дружочков» тем, кто ей особенно нравился. Затем стать обладателем милой игрушки захотел каждый пациент клиники, причем не только девочки, но и мальчики. Больше всего Евгению удивило, что с игрушками укладывались в кровать и подростки из благотворительной «Жизни», то есть ребята, которые до того, как их увез с улицы Федор Николаевич, вели совсем не детский образ жизни. В их палитре чувств не было ни сентиментальности, ни романтизма, а вот поди ж ты, и они захотели иметь зайчиков, лисят, слонят и прочих зверей.