Добрый убийца
Шрифт:
Вокруг мерцал серебристый снег от лунного света и стояла звенящая тишина.
— Тихо у вас, — сказал Глеб, поднимая воротник куртки.
— Даже собак не слышно, — удивился Петр Григорьевич.
— Собак нет. Был собак у Дарьи. Хороший собак. Дошем звать. Теперь нет. — Халит сообщил это совсем другим тоном, чем говорил раньше.
— Куда же собака Дарьи подевалась? — спросил Ерожин.
Халит не ответил. Он шагал впереди и молчал. Потом остановился:
— Плохой человек у Дарьи был. Топор брал, убил Доша. Я говорил Дарья: не пускай плохой человек.
Теперь слыхал, он тюрма сидит. — Высказавшись, мусульманин двинулся дальше.
— Что же, он осенью сюда париться приезжал? — остановился Петр Григорьевич.
— Долго париться. Пять часов баня сидел.
Никуда не ходил. Потом машина сидел, в город ехал, — ответил Халит, останавливаясь у последнего двора:
— Вот Дарьин избушка. Заходи, гостем будешь.
Халит, не снимая полушубка, присел возле печи. Быстро и ловко настругал лучин, столбиком уложил дрова и чиркнул спичкой. Через три минуты огонь набрал силу и уютно загудел в трубе.
— Халит, я к вам по делу ехал. Не знал, что на свадьбу попаду. Потому без подарка заявился, — начал Ерожин.
— Если твоя слово держит, Алешка найдешь — твоя мне как брат будет. Лучший подарка моя не надо, — ответил Халит, закрывая дверцу печи. — Моя и так довольна. Валечка рассказал, как Глеб его от беды спасла. Моя перед твоя, Глеб, Аллах видит, до гроба помнить.
— Поможешь нам, если твоего Алешку найду? — не отставал Ерожин.
— Моя сказал, как брат будешь. Халит не пьяный. Халит свое слово помнит.
Ерожин поглядел на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого ночи. Петр Григорьевич минуту подумал и достал мобильный телефон.
— Ты, Халит, голос своего друга узнаешь? — спросил он азиата, набирая самарский номер.
— Моя не только голос, моя его шаг за километр узнает, — заверил азиат Ерожина.
Трубку долго не брали. Наконец Ерожин услышал заспанный голос Ростоцкого.
— Алексей, прости, что разбудил. Я сейчас тебя соединю с одним человеком. Поговоришь, если вы друг друга узнаете, в обиде на поздний звонок не будешь. Передаю трубку.
Халит и Михеев смотрели на Ерожина с большим удивлением. Глеб вообще не понимал, что происходит, а азиат, услышав имя друга, не мог от волнения прийти в себя. Петр передал Халиту трубку:
— Говори. Там твой Алешка.
Халит дрожащими руками взял мобильный аппарат и никак поначалу не мог приладить его к уху. Ерожин помог.
— Алешка, ты моя слышишь? — вопрошал мусульманин. В трубке ответили. Какое-то время оба говорили несуразные вещи, наконец Ростоцкий узнал собеседника.
— Алешка, моя твоя год искал. Барчин и Бакир нет. Туриндой нет. Внучков нет. Моя дом горел. Моя один бежала. Моя милиций брали.
Моя туда-сюда гоняли. Моя давно Россия живет. Сегодня моя женился. — Халит перешел на узбекский. Но через минуту вернул трубку подполковнику. Больше говорить Халит не мог, его душили слезы. Ерожин взял мобильный телефон. По голосу Алексея он понял, что и тот сдерживается с трудом.
— Алеша, я
Переговорим — все поймешь, — попросил подполковник и убрал телефон в карман.
Подождав, пока Халит успокоится, он взял его за плечи и, пристально взглянув в покрасневшие от слез щелочки глаз, спросил:
— Халит, куда бандит Эдик спрятал свои вещи? Это ворованные вещи. Их надо вернуть людям.
Халит ничего не ответил, смахнул рукавом слезу и сделал знак сыщикам, чтобы они шли за ним. Петр Григорьевич с Глебом вышли на улицу и увидели, как азиат отпирает дверь баньки.
27
После гибели Анвара Чакнавы дела в банке Анчика шли неважно. Банкир выдал приличный кредит фирме, которая через месяц после этого обанкротилась. Судебная тяжба со страховой компанией оптимизма не внушала-.
Страховщики находили все новые пункты в страховом договоре, которые банкрот, по их мнению, нарушил. Оставался проверенный способ наехать на них, подключив к делу лихих ребят. Но затевать большую войну Анчик не хотел. Банкир не первый год вел дела и понимал, что стоит ступить на тропу войны, неприятности начнут нарастать, как снежный ком. По его наблюдениям ни один предприниматель от вражды с партнерами в деньгах не выиграл.
Жена Сильва гостила у родителей в Ереване. В другое время Анчик с радостью бы воспользовался свободой и загулял, но сейчас ему было не до веселья. Секретарша Марина, когда он вызывал ее в кабинет, задерживалась, ожидая, что шеф проснется и поймет, что она .давно ждет его внимания не только по делам банка. Но и томных взглядов секретарши Анчик не замечал. Капитал таял. Отсутствие верной информации, которой его снабжал Чакнава, банкир ощущал на собственной шкуре.
Посасывая из миниатюрной чашечки любимый кофе по-турецки, хозяин кабинета тоскливо щелкал мышкой компьютера, изучал финансовые потоки и недовольно сопел. Звонок Ерожина стал первой приятной неожиданностью за весь рабочий день. Подполковник просил о свидании.
— Анчик готов принять вас в любое время, — искренне обрадовался банкир. Он понимал, что с пустыми руками детектив не явится. Но внезапно радостное выражение с лица Анчика исчезло. «Скорее всего Ерожин нашел убийцу Анвара и потребует платы», — предположил он. В сейфе кабинета лежало две тысячи долларов. Это был весь черный нал банкира и гонорара сыщика он не покрывал.
Ерожин приехал, как и обещал, ровно через полчаса. В кабинет он вошел не один, а со своим здоровенным помощником. В руках Михеев держал кейс.
— Вы знакомы? Это мой сотрудник Глеб Михеев, — представил огромного парня Ерожин и уселся в кресло напротив. Глеб с кейсом присел поодаль.
— Кофе, коньяк? — привычно предложил Анчик. — Мне, конечно, не удастся вас удивить. Кофе у Анчика, как в вашем офисе, генералы не подают. Но Марина свое дело знает.
— От коньячка я бы не отказался. Да и повод имеется, — улыбнулся Ерожин.