Добрый убийца
Шрифт:
Машина сбросила скорость. Подполковник открыл глаза, посмотрел в окно и понял, что они подкатили к Московской окружной автодороге.
— В город не надо, — сказал он Михееву. — Вези меня в Домодедово и из аэропорта отправляйся домой. Но сначала забрось ко мне в Чертаново кейс. Не хочу таскать деньги и ювелирку с собой. Кейс кинь на антресоли над кухней. Наде ничего не объясняй, скажи, что завтра к вечеру вернусь.
— А потом мне что делать? — спросил Глеб, сворачивая на окружную автостраду.
— Готовься к поездке в Пятигорск. Будем завершать
28
Надя проснулась, но вставать ей не хотелось. Новое чувство, что теперь она существует в двух лицах, было непривычно. Женщина несла в себе торжественную тайну бытия. Восторженная реакция мужа по телефону избавила Надю от всяких сомнений, и она радостно смирилась с ролью будущей матери. Совершенно незаметно для нее самой голову молодой женщины стали заполнять мысли, связанные с материнством. Вчера она накупила ворох литературы с советами специалистов и сейчас листала их, выискивая нужные рекомендации. Самые элементарные наставления казались ей откровениями и верхом мудрости.
Смена привычек Наде не грозила. Курить она так и не приохотилась. Вина пила совсем немного и больше за компанию, чем для собственного удовольствия, а потому отказаться от спиртного ей было смехотворно просто.
Хуже дело обстояло с прогулками, которыми Надя вовсе не увлекалась, и таскаться пешком не очень любила. Но в советах профессионалов прогулки на воздухе стояли чуть ли не на первом месте, и Надя решила с сегодняшнего дня по два часа в день гулять обязательно. Затем надо было пересмотреть всю систему питания. Ведь теперь она не просто должна есть, как едят все люди. Ей предстояло кормить будущего малыша. И почему будущего?
Он же уже с ней.
Надя посмотрела на часы. Стрелки показывали пятнадцать минут одиннадцатого, и она позвонила в офис:
— Дядя Ваня, я немного проспала, и если во мне нет срочной необходимости, пришла бы после обеда. Очень хочется пройтись по магазинам и посмотреть всякую детскую мелочь.
— Надюшка, можешь вообще сегодня отдыхать, — пробасил Грыжин. — Петр из Новгорода вернется не раньше вечера, а я сижу и готовлю первый отчет налоговым крокодилам, — Нет, дядя Ваня. После обеда постараюсь явиться на работу. Нельзя распускаться, — не слишком уверенно пообещала Ерожина и, улыбнувшись на трогательно заботливый тон генерала, положила трубку.
От кофе за завтраком Надя отказалась. Это было первое ограничение, с которого будущая мама начала свой новый день. Не успел закипеть чайник, как в дверь стали трезвонить.
Таких пожарных звонков в свою квартиру Надя не припоминала. На вопрос: «Кто там?» — хозяйка услышала знакомый баритон Севы. Открыв дверь, она обнаружила родственника с огромной корзиной в руках. Рядом с ним улыбались обе сестрички, тоже имевшие при себе объемные пакеты.
Прямиком отправившись на кухню, Сева поставил корзину на стол и начал выкладывать из нее продукты.
— Карлсон, ты
Вера и Люба сестру поддержали и прямо на кухне стянули с Кроткина дубленку.
— Вы с ума сошли! Куда столько жратвы? — искренне ужаснулась Надя, оглядев огромных кур, куски говядины, бананы, ананас, яблоки и клубнику. — Мужик в отъезде, что я буду со всем этим делать?
— Тебе теперь надо много и качественно есть, — со значением заявил Кроткий.
— Сейчас ты сваришь парную курицу, накрутишь телячьих котлеток и изволь лопать за двоих, — приказала Вера.
— Мы хотим дождаться здорового и сильного племянника, — добавила Люба, выкладывая на стол творог и сметану.
— Ладно, — вздохнула Надя. — Давайте .хоть вместе позавтракаем. Я только встала.
— А я спешу в фонд. В одиннадцать в Гнездниковском переговоры. Два члена правительства припрутся. Неудобно опаздывать, — с большим сожалением оглядев заваленный продуктами стол, сообщил Сева.
Оставшись одни, сестры быстро соорудили роскошный завтрак.
— Садись, мамашка, — пригласила Вера сестру, покончив с приготовлениями. Надя села, оглядела сыр, творог и ветчину. Лицо у нее стало грустное и виноватое.
— Чего тебе не так? — удивилась Люба, заметив унылый взгляд хозяйки дома.
— Ой, девчонки, стыдно сказать, — замялась Надя.
— Говори. Небось не чужие, — ободрила сестру Вера.
— Знаете, чего мне хочется… — стыдливо начала Ерожина.
— Откуда :нам знать, — пожала плечами Люба.
— Мене хочется кофе, но не нашего домашнего, а ту бурду, что дают на вокзале в буфетах. И еще хочется селедки. Только не из супермаркета, а ржавой и вонючей, какая лежала в сельпо на даче. Помните?
— Началось, — вздохнула Вера. — Это еще ничего, а моя подружка по институту, Катя, требовала себе на обед шкурки от сарделек…
Сестры долго и весело смеялись. Надя, борясь с отвращением и мечтая о вонючей селедке, все же откушала рыночного творога со сметаной и умяла бутерброд с ветчиной. Не успели молодые женщины встать из-за стола, как в дверь снова позвонили.
— Я открою, — вскочила Люба.
— Только спроси, кто!. — крикнула Надя ей вдогонку.
— Ой, мама! — растерялась Надя, увидев на пороге Елену Николаевну. Аксенова не торопясь разделась, отдала дочкам пакет с гранатами и вошла на кухню:
— Вы, девочки, к Наде надолго? — спросила она тихим голосом.
— Нет, мы только позавтракали вместе и сейчас дальше побежим, — ответила Вера.
— Вот и хорошо, — так же тихо произнесла Елена Николаевна, усаживаясь за стол. — Мне бы с Надей немного посидеть.
Вера с Любой понимающе переглянулись и пошли одеваться.
Оставшись вдвоем, мать и дочь некоторое время молчали. Надя чувствовала, что мама хочет ей сказать что-то важное, и стеснялась торопить ее. А Елена Николаевна никак не решалась начать этот разговор со взрослой дочерью, хотя считала своим долгом его провести.