Добыча Альфы. Укротить темную ведьму
Шрифт:
Больше не было ни домового, ни обшарпанного кресла, ни этой жалкой комнаты.
Вместо всего этого - перед глазами снова стоял грязный подвал, в который приволок меня Фариас, оставляя валяться на грязном тюфяке среди тараканов и мышей.
В груди снова разрасталась предательская беспомощность.
Она была осязаема.
Эта беспомощность сжимала грудь своей тяжестью, кислотой въедалась в лицо. Она душила, невидимой рукой хватая меня за горло.
А где-то там, глубоко в мозгах, снова
Те клятвы, которые почти всегда переплетались с надменным смехом в те моменты, когда он делал мне особенно больно.
С тех пор и боль, и любовь, и привязанность - все это сплелось в единый узел, и я уже не представляла, как эти чувства могут существовать по-отдельности.
Кап-кап-кап - снова прозвучало настойчиво.
Этот звук вырвал меня из оцепенения.
Кап-кап-кап - на этот раз он ударил не по голове, он ударил прямо по вскипевшим мозгам.
– Хватит – я резко поднялась с места.
– С меня довольно этих глупостей.
Дрожащими руками открыла сумку, бросила на стол оговоренную сумму и быстро направилась к двери, желая как можно скорее покинуть этот проклятый кабинет.
– Когда мне записать вас на следующий прием, госпожа Мрак? – раздалось невозмутимое за спиной.
Обернулась.
– Когда ваши хозяева дадут вам вольную, господин Гриммо, - процедила, чувствуя, как клокочет внутри злость - когда вы обзаведетесь нормальными диванами, залатаете дыру в потолке и не будете выглядеть на столько жалко, что мне даже не захочется вас проклясть. Иными словами – никогда. Всего доброго .
Гордо стуча каблуками, я вышла из кабинета и притворила за собой дверь.
От осознания, что мои слова были неприятны домовому точно так же, как мне были неприятны его, хорошо было только первые пару секунд.
А потом, почему-то, стало совсем тошно.
Придя домой, я натянула на себя старую, черную пижаму, сделала на голове пучок с кучей петухов и кое-как смыла косметику, не находя в себе сил даже на то, чтобы сделать это полностью – под глазами так и залегли черные разводы от туши.
Плевать...
Даже не глядя на цветок на подоконнике, я снова с головой закуталась в теплое одеяло.
Завтра снова придется воевать с собой и со своими чувствами, но сегодня…
Сегодня я просто буду пить горячий чай, валяться в постели и спать в широкой, потрепанной пижаме.
Главное - просто не думать о том, что всё внутри окончательно поломано.
А еще - перестать обманывать себя тем, что тот, кого я убила, мог быть совершенно не похожим на Фариаса...
– Не мог - пробубнила вслух - Так не бывает.
Они все одинаковые.
И в этой жизни правило одно - либо ты, либо тебя.
Глава 14
–
Крыса на мгновение замерла, повела носом, а потом снова уверенно двинулась ко мне.
Разозлившись, я притопнула ногой, давая понять, что еще не околела и способна постоять за себя.
Но это было лишь кратковременное спасение.
Ни тараканы, ни пауки, ни крысы уже меня не боялись. Они словно думали, что теперь я – одна из них. Такое же мерзкое, бессильное существо, скрытое от чужих глаз во тьме подвала.
Одна эта мысль заставила вздрогнуть от отвращения.
Вот только бессилие было невозможно отрицать - ошейник все еще неумолимо сжимал шею.
Боль от него не заставляла корчиться в муках, не валила с ног и уж точно не могла убить.
Нет, она делала гораздо хуже.
Эта боль дразнила, постоянно напоминания мне, какова теперь моя роль.
То уколет, то холодком пробежит по оголенным до предела нервам, то игриво, словно сытый удав, сожмет до предела шею, чтобы спустя секунду все-таки позволить мне сделать жалкий вдох.
А я только стискивала руки в кулаки, только впивалась ногтями в кожу, слыша, что там, наверху, все настойчивей звучала праздничная музыка.
Они веселились.
Он веселился….
Не помня себя от бессильной ярости, я принялась отчаянно тянуть за ошейник пальцами, пыталась сорвать его с себя, изодрать ногтями …
– Ай!
– вскрикнула от неожиданности.
На поверхности ошейника выступили острые шипы. Они едва ли не проткнули насквозь все пальцы и сейчас по коже уже стекали струйки крови.
Ошейник не снять...
А музыка, словно насмехаясь, звучала еще громче и , казалось, еще веселей...
Невыносимо!
В безумии побежав к двери, я принялась изо всех сил тарабанить по ней ладонями, била ногами по старому дереву, звала на помощь, требовала …
И, наконец, отчаянно умоляла, прекрасно зная, что никто меня не услышит.
Никто не придет.
Разочарование больно кольнуло в груди.
Не удержавшись на ногах, я обессиленно сползла на пол, опираясь рукой о дверь.
А кровь, между тем, все стекала по деревянной поверхности и пробиралась ниже, касаясь заржавевшего замка.
Но на неё мне было уже наплевать. Я не хотела тратить силы даже на то, чтобы себя подлечить.
Вместо этого, оперевшись головой о жалкий кусок дерева, который отделял меня от свободы, я начала проговаривать все отворяющие заклинания, которые только помнила.
Все шептала, шептала, шептала...
Сбивчиво, бессвязно, едва слышно.
И прекрасно знала, что от того, что я произнесу их хоть в тысячный раз, они все равно не помогут.