Добыча хищника
Шрифт:
Она прошла вглубь комнаты и села на свою узкую койку, которая скрипнула железными пружинами. Да, в таких местах удобство – последнее дело.
– Глубоководный удильщик приманивает добычу светом, – понуро склонив голову и сжав ладони коленями, произнесла она. – Добыча смотрит на свет и видит только его. Она не видит то, что скрывается во мраке. Но разглядев, она уже не может этого забыть.
– Прости? – сперва он даже не осознал, что она говорит именно о нем.
– То, что вы делали… – ее
Это было настолько неожиданно, что Суров оцепенел, словно пораженный ударом тока. Все его страхи воскресли и забили крыльями у него за спиной.
– Ты о моей сестре?
Говорить сейчас о ней – ковырять раскрытую рану спицей. Суров мог запросто истечь кровью.
Эля коротко покачала головой.
– Чтобы поймать Тая, вы использовали приманку.
Суров прикрыл глаза, тихо выдыхая.
– Да, – сказал он, будто ее слова нуждались в подтверждении. – У той девушки была метка. Это решение не было легким. Нам нужен был объект.
Эля поднялась за полотенцем и некоторое время нервно искала его по полкам.
Константин взъерошил волосы, ощущая, как его накрывает чертова опустошенность.
– Эля, – произнес он одними губами, – я до последнего буду за тебя бороться.
Схватив полотенце, она кивнула и поспешила скрыться за дверью душевой.
Суров протяжно вздохнул – вот и поговорили, черт.
***
– Это граната?
– Светошумовая граната, – Крылов поставил передо мной нечто вытянутое с круглой чекой. – «М84». Способна на несколько секунд вывести из строя противника. Яркость света равна семи мегакандел. Удобно носить в кармане.
Не думаю, что мне даже в мыслях будет позволено ее взорвать рядом с объектом. Но от подарка я не отказалась.
Крылов снова затянулся дымом и принялся чинить какую-то железяку.
Я медленно брела по лаборатории, вызывая удивление не меньшее, чем вызвал бы снежный человек, принимающий заказы за кассой «Бургер-Кинга».
– Вот и наша звездочка-Эля, – проворковал Суханов, раскрывая мне руки для жарких объятий.
Галоян, который держал стаканчик с кофе, скривился, будто вместо ванильного капучино обнаружил внутри двойной эспрессо.
Я уклонилась от излишнего внимания профессора Суханова, но Галоян успел преградить мне дорогу.
– Вам будет полезно узнать кое-что…
– Второй раз я на это не поведусь, – нахмурилась я.
Вид у меня был такой, что Галоян сразу отбросил идею со мной договориться.
– Вы скрываете его имя, – на его губах возникла улыбка торжества, которую мне захотелось стереть точным ударом в челюсть. – Ты сказала, что «Тай» – это сокращение его имени. Как его зовут в действительности?
Это последнее, что узнал бы умница-Давид, ведь стоит мне произнести имя чужака, он явится сюда, чтобы
– Тайфун «Отрыв башки».
Губы Галояна дрогнули. Его психологические штучки терпели фиаско, если дело касалось меня.
– То, что вы потеряли голову, я вижу, – лаконично парировал он. – Об этом я и хотел поговорить, Элеонора. Все ваши реакции – это следствие метки. Имейте это в виду.
– Я знаю.
Неужели они считали, что у меня не хватит мозгов в этом разобраться?
Другое дело в том, что от знания этого факта, мое влечение никуда не делось.
Я преодолела несколько коридоров прежде, чем попала в кабинет Рудовой. Общение с ней казалось таким простым, будто я могла прийти к ней и излить душу, не получив в ответ ни капли осуждения. А, может, мне не хватало материнского тепла, когда можно просто пожаловаться и получить поддержку без тонн грязи и раздражения.
Я влетела в ее кабинет без стука, а когда попятилась было назад от увиденного, она вскинула голову и сказала:
– А, Эля… вовремя, стрекоза, подай вон тот белый флакончик!
Я залилась краской смущения, топорно вошла внутрь, пытаясь не смотреть на обнаженного по пояс Сурова.
Нависнув над металлической тележкой, я судорожно искала тот самый белый флакончик из десяти белых флакончиков.
– «Бетадин», Эля, – закатила глаза Инна: – Посмотри, какой шрам оставила. Да, ты просто мясник.
На спине Константина алела заживающая рана.
Мы с Суровом обменялись взглядами – этот шрам был чем-то большим, чем просто напоминание о том страшном дне. Я вспомнила, как склонилась к нему, когда он совершенно выбился из сил, и поцеловала в щеку.
Рудова с профессиональной отстраненностью обработала рану. Завидую ей – сложно сохранить отстраненность, когда рядом это – машина для убийств. Суров выглядел дьявольски впечатляюще, и эта татуировка медведя лишь придавала ему брутальность, хоть последней и так было с избытком.
Он поднялся с кушетки, выпрямляя спину, а затем подхватил футболку.
– Больше не напрягайте, пожалуйста, руку, – упрекнула Инна.
Я покраснела до состояния помидора, понимая, что он, раненный, таскал меня на руках, как маленькую.
Святое небо, неужели он – этот взрослый, серьезный мужчина – серьезно… рассматривает меня в качестве… Это было куда большей неожиданностью, чем желание Тая со мной просто переспать.
Когда он, морщась от легкой боли, надел футболку, наши взгляды снова пересеклись. Проклятье! Мы смотрели друг на друга так, будто накануне вместе спрятали труп. Эта странная общность, единство, которое возникало только между людьми, сбросившими маски в самые отчаянные минуты жизни, красным указателем мигало над нашими головами.