Дочь Афродиты
Шрифт:
Где бы ни появлялся друг Фемистокла Фриних, он всегда оказывался в центре внимания. Афиняне бурно обсуждали его творческий опыт и считали дерзостью тот факт, что поэт, а также его учитель Феспис разъезжали по стране с двумя мимами. Его драма «Падение Милета» вызвала настоящий скандал, потому что Фриних ввел в нее женские роли. Поговаривали, что Эсхил из Элевсина, брат которого Кинегир трагически погиб под Марафоном, тоже готовил драму о войне против персов. Большого успеха он до этого никогда не имел, хотя уже несколько раз участвовал в конкурсах трагиков во время Великих Дионисий. [40]
40
Дионисии —
Главк, облаченный в длинный пурпурный хитон, лавировал среди своих сиятельных гостей, хлопал в ладоши, приказывая рабам разносить воду и вино, предлагал фрукты, горой возвышающиеся на огромных блюдах, и знакомил гостей друг с другом. Подобные торжества, на которых встречались знатные представители общества, назывались в Греции симпозионами. Перед началом праздника организатор объявлял, в каком соотношении следует смешивать вино с водой. Только варвары пили чистое вино! Главк предложил пить в соотношении пять к двум, большими чашами. Это означало пять частей воды и две части вина. Если пили один к одному, что считалось верхом дозволенного, то использовались небольшие сосуды.
На кушетке в дальнем углу просторного ателье, среди бронзовых скульптур и глиняных моделей, расположился почтенный старец с роскошной седой бородой. Его сразу же окружила толпа молодых людей, которые стали досаждать ему вопросами. Это был Гераклит из Эфеса, [41] которому афиняне дали прозвище Темный, потому что не понимали почти ничего из того, что он говорил. Он утверждал, что огонь является началом всех вещей, а из огня появились вода, земля и воздух — именно в такой последовательности.
41
Гераклит Эфесский (ок. 550–400 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, один из крупнейших представителей ионийской школы философии.
— Так, значит, все красивые мальчики и прекрасные женщины тоже появились из огня? — весело спросил Главк.
— Ну конечно! — ответил философ. — Только нужно проследить за развитием, обратившись в прошлое. А если тебе кажется, что человек и огонь находятся в противоречии, то смею тебя заверить, что все происходит в результате противоречий. Даже противоречие противоречия, гармония, находится в противоречии с самой собой.
Слушатели следили за их беседой, не произнося ни слова, и Гераклит почувствовал, что ему следует пояснить свою мысль.
— Поверьте мне, — авторитетно заявил мудрец. — Не стоит сильно полагаться на ваши органы чувств. Возьмите вон ту статуэтку. — Он указал на скульптуру присевшей на корточки Афродиты, которая до сих пор оставалась незамеченной. — За пятьдесят пять лет своей жизни я не видел более совершенного изображения женщины. — Польщенный Главк склонил голову. Остальные гости тоже обратили внимание на сверкающую фигурку.
— Подарок Фемистокла дельфийскому оракулу, — пояснил Главк, указывая на полководца.
— Как вы думаете, почему
Объяснение Гераклита привлекало к статуэтке все больше внимания. Гости сгрудились вокруг отливающей зеленоватым светом фигуры, с любопытством и восхищением рассматривая обнаженную красоту, и испытывали желание прикоснуться к ней. Анакреон, который даже в подпитии не терял статуса знаменитого поэта, тут же начал сочинять оду волшебному произведению искусства:
— О, если бы ты мог, блестящий металл, чувствовать, как нежно касаются тебя мои руки…
Подошел Фемистокл и опустился на колено, чтобы получше рассмотреть произведение Главка.
— Ну, как тебе нравится Афродита? — спросил ваятель.
Полководец, казалось, впитывал в себя каждую линию и черточку бронзовой женской фигуры. Его взгляд скользил по распущенным волосам, стройной шее и нежной груди, тонкой талии и ногам, слегка согнутым в коленях.
— Счастливы музы, — ответил Фемистокл, — которые наделили тебя таким талантом к искусству. Ты пробуждаешь холодный металл к божественной жизни. Это шедевр.
Главк был искренне тронут этой восторженной оценкой и скромно сказал:
— И все-таки это лишь жалкая попытка отобразить действительность. Ей никогда не сравниться с природой.
— Значит, у этой скульптуры есть живой образец? — Фемистокл в ожидании смотрел на художника.
— Конечно, — ответил Главк. — Лучший образец — действительность. Мне не пришлось долго ее искать. Как только я увидел ее, тут же понял, что это Афродита, выходящая из морской пены.
Едва Главк сказал о своей удачной находке, как присутствующие стали приставать к нему с просьбой назвать имя красавицы и сообщить, где ее можно найти. Некоторые уточняли, афинянка ли она и есть ли мужчина, пользующийся ее расположением.
Тут Главк весело рассмеялся и воскликнул:
— Она здесь, среди нас! Где ваши глаза, ротозеи?
Теперь все уставились на Главка, будто услышали от него что-то невероятное, непостижимое. Никто не решался оглянуться и посмотреть, не стоит ли прекрасный образец рядом с ним.
Наконец Главк подошел к Дафне, которая вместе с Мегарой наблюдала за происходящим, протянул ей руку и подвел девушку к статуэтке.
— Вот живая модель Афродиты, гетера Дафна.
Дафна покраснела, услышав восхищенные возгласы, но в душе радовалась заинтересованным взглядам гостей. Фемистокл, застыв, неотрывно смотрел на девушку, и только его подрагивающие губы выдавали, что в его душе происходит нечто особенное. Дафне показалось, что прошла целая вечность, пока он наконец заговорил:
— Не ты ли та девушка, которая тогда в Марафоне…
— Да, — ответила Дафна, прервав полководца на полуслове. — Это я.
Фемистокл не отводил от нее взгляда. Ее глаза сверкали таким же зеленоватым светом, как и статуэтка Афродиты. Дафна опустила ресницы, не выдержав столь пристального внимания Фемистокла. Чувствуя нарастающую напряженность, она тщетно пыталась угадать, о чем думает известный в Афинах стратег. Был ли он действительно восхищен, или, быть может, в его душе затаились презрение и ненависть?