Дочь Белого Волка
Шрифт:
– А-а, то есть не я один его видел? Понятно…
– Вы удивлены, сир? Иначе за что бы платили дозорным на башнях?!
– Господи, да сколько мы им там платим, – тоскливо поморщился я. – Но, если парни заметили летающую посудину, значит, это не сон и по нам действительно лупили мешками с навозом.
– Тогда и мне стоит прихватить лук, верно?
– Думаю, да. Жду вас у ворот. – И я, развернувшись, направился в конюшню к Центуриону.
Огромный боевой конь, чёрный, как проклятие, и жутко добрый внутри, встретил меня, развернувшись в стойле задом. Заслышав
– Не бойся, все свои. – Я приветственно хлопнул его по лоснящемуся крупу.
– Вижу, вижу, заходи, не привлекай лишнего внимания.
– Я тебе книжку принёс.
– О, новый Пелевин? – Мой конь изобразил заинтересованность, но его уши поникли. – Честно говоря, Ставр, я не был в восторге от предыдущей. Всё-таки фатальная философия дисгармонии бытия так угнетающе действует на аппетит. Ты заметил, как я похудел?
Я отрицательно покачал головой, пропуская вперёд одного из распекаемых Седриком новых конюхов, спешащего с потником и седлом. Ладно, договорим позже…
– Не взнуздывать!
– Как это, добрый господин? – недоумевающе вытаращился на меня парень, хлопая белёсыми ресницами.
– Я имею в виду, что ты наденешь на него только оголовье. Никаких железных удил в зубы.
– Дык как же так, ваша светлость? А ежели вдруг понесёт?! Конь – скотина своенравная, неразумная, мало ли чё ему в башку стукнет…
– А я точно скажу, что тебе стукнет в башку, – грозно рявкнул Центурион, демонстративно поднимая правую переднюю ногу и играя мускулами. – Ещё одно оскорбление, и тебя унесут с красивой печатью подковы от лба до подбородка! Кстати, и похоронят с ней же…
– Говорящи-ий… – обалдел паренёк, роняя седло.
– Глюк. Слуховая галлюцинация. Не обращай внимания, а то инквизиторы по судам затаскают, – честно посоветовал я. – Но узду убери. Он тебя предупредил.
Юный конюх торопливо закивал и, отводя взгляд, начал быстро седлать Центуриона, безмятежно насвистывающего что-то бравурное из итальянских композиторов. Работу свою парень знал, так что буквально через пять минут мы выехали со двора и я наконец позволил себе немного расслабиться. Погода баловала. Всё-таки северный воздух мне ближе…
Старый крестоносец догнал нас уже за воротами замка: за спиной колчан стрел и маленький сарацинский лук, у седла стальной арбалет, который он передал мне. Всё правильно, ничего не забыл, да он никогда ничего и не забывает, иначе просто не дожил бы до своих лет. В Средние века пятидесятилетний мужчина воспринимался уже глубоким стариком: болезни, мор и войны выкашивали целые государства. Седрик был живой страницей самой истории Закордонья…
– Кстати, друг мой, а что ты делал, когда я пришёл?
– Вы это мне, сир? – бодро откликнулся старый воин.
– Вообще-то нет. Извини, это я Центуриону.
Но мой конь, нахмурившись, сжал зубы и прибавил шагу. Ничего не понимаю, он от меня что-то скрывает, что ли?! Нет, надо срочно менять устав консерватории. Я – хозяин замка, я – лорд этих
– Вас что-то беспокоит?
– Честно говоря, всё. – Я придержал чёрного коня, давая возможность жеребцу Седрика догнать нас и перейти на рысь шаг в шаг.
– Хотите об этом поговорить?
Ну вот, теперь ещё и этот небритый умник будет изображать профессионального психолога. Я почти открыл рот для суровой отповеди, а потом махнул рукой – какого полярного мха, почему бы и нет?!
– Да. У меня проблем – как блох на бродячей собаке, и они продолжают множиться, плодиться, грызться и выяснять отношения. Меня беспокоит Хельга, беспокоит Эд, беспокоит Дана, беспокоит леди Мелисса (хотя в её случае «беспокоит» – чересчур мягкое определение), беспокоят воздушные пираты, непонятки с новым врагом и то, что мой конь от меня явно что-то скрывает! Это уже психоз, да?
– Что? – дёрнулся он, прочистил мизинцем ухо и улыбнулся. – Сир, если вам нужен совет старого вояки, быть может, стоит добавить чуток подробностей?
Всё верно, а чего я, собственно, ещё хотел? Мне нужна была прогулка на свежем воздухе и возможность выговориться. Мне предоставлено и то и другое. Центурион, конечно, будет всё слышать, но он не сдаст.
– Даже не знаю, с чего начать…
– Тогда с вашей дочери, сир?
О, верно. В конце концов, со всем остальным я худо-бедно справлюсь. Мы пустили коней шагом по дальней дороге, в объезд замковых стен. Погода была прохладной, но приятной. Ветер с гор освежал голову предчувствием зимы, она в наших краях долгая и снежная. Но пока деревья в зелёном золоте, иней выпадает лишь по утрам и тает с первыми лучами солнца.
За кронами синих сосен вгрызались в небо ледяные вершины Граней – последний дар богов людям. Считалось, что умирающий Один отдал Граням последнюю песню, где каждое слово было насыщено мёдом поэзии, а Тор, ковавший этот лёд, разбил о него свой молот.
Но всё это легенды, сумерки богов задушили тот мир; кто на самом деле поставил нетающую стену – неизвестно, как и то, кого она защищает. Вполне возможно, что и не нас, а наоборот – остатки их растоптанного мира от ненасытности рода человеческого, совершенно безумного в жажде познания нового и неведомого…
В тот день мы много говорили. Вернее, говорил я, Седрик слушал. Доброй половины моих проблем он, видимо, просто не понимал, но всё равно не перебил ни разу. Да и советов по большому счёту тоже никаких не дал. Выслушал, попросил слова и высказал свою точку зрения по всем вопросам. Всё просто, ясно, лаконично и бескомпромиссно, а потому мудро.
Хельгу лелеять и воспитывать, Эда простить, Центуриону дать промеж ушей за непочтение к хозяину, Дану любить и нежить, с Капитаном поговорить начистоту, а всех врагов – перебить при первом же удобном случае. Всё! Никаких моральных мук, угрызений совести, натужной философии и вздохов о несовершенстве мира. А ещё он сказал, что если бы я хоть изредка позволял себе напиваться, то жизнь казалась бы мне куда более радужной.