Дочь Белого Волка
Шрифт:
– Понимаешь, без одного магического предмета нам не одолеть волков-призраков. Сколл и Хати перебьют моих людей и навек поработят твоих братьев. К тому же у нас был договор!
Волк, не оборачиваясь, выразительно рыкнул, пытаясь оттолкнуть меня задней лапой, словно показывая, как глубоко под хвостом я могу искать наши прошлые договорённости.
– А-а, так ты струсил? Такой большой, сильный, храбрый зверь – и струсил, фу-фу-фу…
Он резко развернулся ко мне и радостно закивал. «Да, струсил, трушу и буду трусить, но с вами,
– Ладно, твои условия?
Волк заинтересованно поднял левое ухо. Типа огласите лучше ваши весомые предложения, пожалуйста.
– Четыре барана, одна корова, шампунь от блох и лично тебе – большой ошейник из натуральной кожи, со стразами! Могу с шипами, будешь выглядеть, как заправский байкер из «ночных» друзей президента Путина.
Возможно, кое с чем я перебрал, но Серый Брат быстро произвёл в своём уме несложные математические вычисления, и мы скрепили новый договор руколапопожатием. Ещё несколько минут мы потратили на уточнение деталей, маршрута, багажа и всего того, что могло бы понадобиться двум непритязательным мужчинам на однодневную прогулку по свежему снежку.
Договорились выйти вместе, общим отрядом, люди и звери, за час до полуночи.
– Как вы с ним разговариваете, сир? – встретил меня старина Седрик, всё это время подпиравший ворота.
– Ты знаешь, иногда даже легче, чем с тобой, – улыбнулся я, и мы вместе вернулись в замок.
Бывший бог ждал меня в обеденном зале. Эд искренне считал, что, куда бы и зачем мы ни отправлялись, нельзя делать этого без ужина и возлияния. Последнее, впрочем, весьма умеренно. Так, пара кубков красного, ибо напиваться у богов Севера было принято после похода в честь победы или на тризне. Пьянка до драки могла спугнуть удачу…
– Я оставил тебе миску супа и кусок солёной оленины.
– Ты очень любезен.
– Э-э-э, с олениной ошибочка вышла. Извини, я всё съел.
– Тогда собирайся. Через час мы выезжаем.
– Центурион и Ребекка в курсе?
– Эд, по-моему, мы единственные владельцы домашней скотины, которые вечно интересуются её мнением по тому или иному вопросу.
– Ну, моя милая лошадка хотя бы не пишет. Не то что твой черногривый бумагомаратель…
– Ребекка проболталась? – догадался я.
Эд удовлетворённо хмыкнул – она, родимая, сдала с потрохами за два солёных сухарика. Похоже, скрыть свои литературные потуги Центуриону уже не удастся, в курсе будут все, но хоть не я тому виной…
– Между прочим, он пишет мемуары. И там, как я понимаю, в очень критической форме описывает ваши с ним отношения. Не удивлюсь, если он показал тебя тираном и снобом.
– Если мой Центурион возьмётся гнать бульварную литературу, то достанется всем, – логично рассудил я. – И тебя он давно ревнует к одной белой милашке с новыми подковками. Представляешь, как будешь описан ты? Нет, не буквально, но с какими интересами…
Кудрявый дядя Эдик едва не поперхнулся
Если совсем честно, то вина там не было, в Средневековье его крепость не поднималась выше десяти градусов. Во фляге был коньяк. Дешёвый азербайджанский, неизвестно какого завода и года розлива. Я сам тайно притащил его в замок, держа именно для таких ситуаций – согреться в снегу, растереть замёрзшие пальцы, плеснуть на дрова для разжигания костра, обеззаразить рану. Внутрь я его принимать не собираюсь, а Эду практически всё равно, что хлестать, хоть бензин, но вещь всё равно нужная.
Из оружия взяли лишь мечи и охотничьи ножи, ни топоров, ни арбалетов, ни копий, ни щитов. Бывший бог выбрал лёгкую кольчугу и серебряные наручи, я решил и этого не брать, с меня вполне хватит волчьей шкуры.
– До Граней скачем на лошадях. За Гранями нас поведут волки. Они знают дорогу, хотя и не любят те места. Говорят, даже на подступах к Асгарду у них подгибаются лапы и встаёт дыбом шерсть. Неизвестно, сколько нам придётся топать по снежному бездорожью, но, надеюсь, ты сориентируешься на местности.
– Если ты о том, где нам искать сестричку Фрейю, – тихо присвистнул сквозь зубы закативший глаза Эд, – то обломись, дорогой друг! Нам не придётся её искать. Она сама найдёт нас со всем пылом и жаждой общения…
– Думаешь, миром договориться не получится?
– Вряд ли. Она и в лучшие времена не меняла своих решений. Если просящий ей нравился, он получал желаемое. Если же просьба была ей неприятна, то она просто начинала плакать. А рыдала эта блондинистая дура так неистово и старательно, что просящий предпочитал побыстрее слинять сам или тонул на месте.
– Мило.
– А я о чём…
– Тогда пошли? – предложил я, поскольку всё равно делать больше было нечего, чесать языками мы можем долго, а время не ждёт.
Во дворе нас ждал небольшой отряд: трое конных лучников, Седрик на своём рыжем молчуне и о чём-то шепчущиеся чуть в сторонке Центурион и Ребекка.
– Будут какие-нибудь указания перед походом, сир?
– Пожалуй, нет. Все и так знают свои обязанности.
– Может быть, вы захотите сказать речь?
– Не сегодня.
– Может, вы всё-таки соизволите хотя бы поцеловать меня на прощанье?
Последний вопрос задал уже не Седрик. Ну, вы, наверное, и сами догадались кто, а я в очередной раз проклял того безымянного архитектора, что построил гостевую башню окнами во внутренний двор. Леди Мелисса стояла у подоконника, всё ещё загипсованная, но изрядно подсохшая и кое-где уже пошедшая трещинками. Отсутствие парика она скрыла кружевной вуалью на макушке и похотливо смотрела на нас сверху, страшная, как мумия в фате!