Дочь «Делателя королей» (ЛП)
Шрифт:
Я прижимаюсь ближе к Ричарду.
— Тебе здесь ничего не угрожает, — повторяет он.
Монах останавливается около одной из дверей, и Ричард вводит меня в маленькую, чуть больше клетки, комнату. За ней находится еще одна крошечная комнатушка, больше похожая на нишу, с узкой кроватью и распятием, повешенным в головах.
Горничная поднимается с табурета у камина и делает книксен.
— Я Меган, — говорит она, я с трудом разбираю ее северный говор. — Мой господин велел мне служить вам для вашего удобства.
— Меган останется с тобой, и, если что-нибудь случится, она пошлет за мной или придет сама, — говорит Ричард. Его руки расстегивают плащ у меня под подбородком. Когда он снимает плащ, его пальцы нежно касаются моей щеки. — Здесь ты будешь
— Они начнут искать меня, как только вернутся домой в Л'Эрбер, — предупреждаю я его.
Он улыбается, словно в предвкушении удовольствия.
— Они будут беситься, как собаки, потерявшие след, — говорит он. — Но ничего не поделаешь: птичка улетела, и скоро она найдет другое гнездо.
Он наклоняет свою темную голову и нежно целует меня в губы. В его прикосновении я чувствую желание большего, я хочу, чтобы он поцеловал меня, как раньше, когда я подбежала к нему как к рыцарю, который спасает свою даму из плена. Его руки сжимают меня, и мгновение мы стоим, не двигаясь.
— Я приду завтра в полдень, — говорит он, а затем выходит за порог и оставляет меня в мою первую ночь свободы. Я смотрю через маленькое окно вниз на оживленную улицу. Я свободна, но мне запрещено выходить за пределы аббатства и, наверное, нельзя ни с кем говорить. Меган моя служанка, но она здесь также, чтобы охранять меня. Я свободна, но заключена в святилище, как моя мать. Если Ричард не приедет завтра, я стану узницей, как королева Маргарита в башне, как моя мать в Болье.
Колледж Святого Мартина, Лондон, февраль 1472
Он приходит, как обещал; его молодое лицо серьезно. Он целует мне руку, но не обнимает, хотя я стою рядом с ним в ожидании его прикосновения. Это словно боль или голод. Я и понятия не имела, какие муки приносит плотское желание.
— В чем дело? — мой голос звучит жалобно.
Он дарит мне короткую ободряющую улыбку и садится к столику у окна, жестом указывая мне на противоположный стул.
— Есть сложности, — говорит он. — Джордж уже обнаружил, что ты сбежала, он говорил с Эдуардом о тебе и требует твоего возвращения. Он говорит, что в качестве уступки готов выдать тебя замуж за меня, но тогда мы не сможем получить твою долю наследства.
Я вздрагиваю.
— Он уже знает? А что говорит Изабель? А король?
— Эдуард будет справедлив по отношению к нам. Он должен сохранить дружбу с Джорджем и удержать его при себе. У Джорджа сейчас слишком много власти, вражда с ним несет большой риск. Он стал очень силен. Он даже может затеять новый заговор с вашими родственниками Невиллами и попытаться захватить престол. Конечно, к нему в Л'Эрбер приходит множество друзей. Эдуард не доверяет ему, но должен выказывать свою благосклонность, чтобы удержать при дворе.
На мгновение мне кажется, что Ричард готов отступить.
— Что мы можем сделать?
Он берет мою руку и целует ее.
— Ты останешься здесь, не волнуйся. Я предложил Джорджу свою должность коннетабля Англии.
— Великого Коннетабля?
Он морщится.
— Да, знаю. Это дороговато для меня. Я был так горд занять эту должность, это величайший пост Англии — и самый прибыльный — но это дело для меня важнее. — он поправляется. — Ты для меня важнее. — он делает паузу. — Ты важнее всего на свете. И у нас есть еще одна проблема: твоя мать пишет всем подряд и заявляет, что ее держат в тюрьме, чтобы украсть у нее земли. Она требует, чтобы ее выпустили. Это дурно пахнет. Эдуард обещал быть справедливым королем. Он не может допустить, чтобы люди шептались, будто он ограбил вдову в святилище.
Я смотрю на этого юношу, поклявшегося спасти меня, который теперь выступил против двух самых могущественных людей королевства, своих братьев. Я буду очень дорого ему стоить.
— Я не вернусь, — говорю я. — Я сделаю все, что угодно, но не вернусь к Джорджу и Изабель. Я не могу, я уйду отсюда, если надо, но я не вернусь
Он быстро качает головой.
— Нет, этого не случится, — успокаивает он меня. — Нам лучше обвенчаться сразу. Тогда, по крайней мере, никто не сможет забрать тебя у меня. Если мы поженимся, они ничего не смогут сделать с тобой, а я буду бороться за твое наследство, как твой муж.
— Нам нужно разрешение папы, — напоминаю я. — Отцу пришлось просить дважды ради Джорджа и Изабель, они такие же близкие родственники, как и мы, но теперь, из-за их брака, мы связаны еще теснее. Мы кузены и к тому же свояки.
Он барабанит по столу пальцами и хмурится.
— Я знаю, знаю. Я думал об этом, и пошлю человека в Рим. Но это займет несколько месяцев. — он смотрит на меня, словно измеряя мою решимость. — Будешь ли ты ждать меня? Сможешь ли ты ждать здесь, в безопасности, но и в уединении, пока мы не получим от Святого Отца разрешение на брак?
— Я буду ждать тебя, — обещаю я.
Я говорю, как девушка, полюбившая в первый раз, но в душе чувствую холодок от мысли, что мне некуда идти, и никто не имеет достаточной власти и богатства, чтобы защитить меня от Джорджа и Изабель.
Глава 9
Колледж Святого Мартина, Лондон, апрель 1472
Дни становятся все ярче и теплее, а я все еще жду в святилище своей свободы, но с каждым днем все нетерпеливее. Я хожу на мессу к Святому Мартину, а по утрам читаю в библиотеке. Ричард прислал мне лютню, так что после обеда я играю или шью. Я чувствую себя узницей, мне одновременно и страшно и скучно. Даже в святилище моя безопасность полностью зависит от Ричарда. Я словно девушка в заколдованном замке, а он рыцарь, который приходит, чтобы спасти меня; только теперь я считаю, что это крайне неудобное и глупое положение — я совершенно бессильна и не вправе даже жаловаться.
Он приходит каждый день, иногда принося ветки с молодыми листочками или букет первоцветов, чтобы напомнить о приходе весны, сезона любви, когда я снова стану невестой. Он присылает швею, чтобы сделать новый гардероб для свадьбы, и я провожу утро за примеркой платья из бледно-золотого бархата с нижней юбкой из желтого шелка. Приходит шляпница, и изготовляет для меня высокий генин [19] с золотой вуалью. Я смотрю в зеркало портнихи и вижу свое отражение: высокую тонкую девушку с серьезным лицом и темно-синими глазами. Я улыбаюсь своему отражению, но я никогда не буду выглядеть веселой, как королева, у меня никогда не будет легкой жизнерадостной красоты ее матери Жакетты и всех женщин их семьи. Их никогда не брали в плен на поле боя, как меня, они всегда были уверены в своих силах и не жили в страхе. Шляпница собирает пряди моих каштановых волос и заплетает их в толстую косу.
19
В Средние века головные уборы становятся украшением и предметом роскоши. Люди декорируют их плюмажем (пучками перьев), мехом, лентами и драгоценностями.
Дамы и некоторые мужчины носят генины — высокий конусообразный убор. Предполагают, что генин придумала и ввела в моду в 1395 году Изабелла Баварская. Лишь через сто лет он исчез из одежды светской, но не перестал существовать совсем, его стали носить масоны.
Каркас для генина принцесс был высотой в 3 фута (около 1 м), придворные имели генин до 2 футов (около 60 см). Каркас изготавливали из твердой бумаги или накрахмаленного полотна и обтягивали шелком или другими дорогими тканями. С тыльной стороны по генину спускалась прозрачная вуаль. Она часто закрывала лицо. Все выбившиеся волосы выбривались, оставался только маленький треугольник посреди лба. Генины были такой высоты, что иногда приходилось дополнительно прорубать двери.
По материалам сайта http://woman.modnaya.ru/woman/obraz-zhenschiny/golovnoj-ubor.htm