Дочь друга. Ненужные чувства
Шрифт:
— Мне есть что им предложить.
— И что же?
— Место в твоей больнице.
— Это подкуп свидетелей, ты в курсе?
— Кто это будет проверять?
— Я бы предпочел завязать с приводами, — усмехаюсь. — Зачастил, не считаешь?
— Зато я на тебе зарабатываю, — ржет. — Уверен, с ними или без них, а пару раз мы тут еще встретимся. Надо будет договориться об отдельной камере. С телевизором, знаешь, душем.
— Здесь таких нет.
— Может, проспонсируем, чтобы построили? Раз ты тут бываешь чаще, чем в больнице, — подъебывает.
— Не смешно.
— А я и не смеюсь.
— Марк, — смотрю на него недовольно.
Сам бы посидел здесь, а я бы посмотрел на то, как ему будет смешно, но да, камера с удобствами не помешала бы. А так остается благодарить за то, что я в одиночке сижу, а не с серийниками.
— Ладно-ладно… У меня, кстати, сюрприз. Я когда уйду, ты тут посиди еще. Кое-кого к тебе приведут.
— И кого же? Моего типа адвоката?
Все прекрасно знают, что тот человек, который приходит ко мне под видом адвоката — подставной. Всю структуру защиты на самом деле выстраивает Марк, потому что кто, как не он, лучше защитит родного брата? И все же Виктор Андреевич приходит, садится, открывает папку и монотонно рассказывает о том, как будет выстроена линия защиты.
— Увидишь.
Марк удивительно в хорошем настроении, тогда как у меня оно паршивее некуда. Все прошлые дела были закрыты с вынесением оправдательного приговора, но теперь их открыли снова, якобы по выявлению новых улик. Даже родителей Василисы притащили на освидетельствование. Правда, отец ее не стал говорить ничего нового, а вот мать не поскупилась на обвинения и слезы, хотя было видно, что потерю дочери она давным-давно пережила и забыла.
Насколько я знаю, она вообще давно замужем и живет в другой стране, но не поленилась приехать и высказаться, хотя ничего нового от нее я не услышал. Я безответственный ублюдок, который не сделал ничего для спасения ее дочери. И мало кого в принципе волновал тот факт, что я бы ничего и не смог сделать, потому что на момент прибытия к нам у девочки были несовместимые с жизнью травмы. Ни один, даже самый высококвалифицированный специалист, ей бы не помог. А уж я, у которого стараниями отца за плечами за время работы были лишь клизмы и наложенные швы, так и подавно.
— Гость тебе понравится, Кир, — бросает Марк с усмешкой.
За мной действительно не приходят, хотя обычно после встречи меня сразу же провожают в камеру, но сейчас меня оставляют в комнате встреч.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем раздается противный скрип металлической двери и шорох. Подняв голову, сталкиваюсь взглядом с Катей. Неуверенно и робко она делает маленький шаг в комнату. Только переступает порог и вздрагивает, когда охранник бесцеремонно захлопывает за ней дверь. Выглядит так, будто ее заперли в клетке с голодным зверем, который вот-вот должен на нее наброситься.
— Привет, — произносит первая, не решаясь подойти ближе.
Так и стоит у двери, вцепившись в ручку сумки.
— Привет, Катя.
— Я… написала другую статью. А та, что была опубликована… Я не так планировала ее закончить, — выпаливает на одном дыхании.
Смотрит на меня, прямо в глаза, но затем резко опускает голову, чувствуя вину за написанное.
— Я думала, что сама допишу статью, — говорит Катя. — Но ее дописал Орлов. И
— Иди сюда, Катя.
Она вскидывает голову. Смотрит на меня так, словно не верит тому, что я только что сказал. Хмурится, но делает несколько шагов, подходит к столу и присаживается на соседний стул. Я хочу не так. Хочу ее обнять и прижать к себе, но я вспоминаю, где я и в чем. Душ у нас здесь есть, да и чистую одежду выдают, но все же я тут заключенный. С заросшей мордой, потому что побриться здесь проблематично. Обнимать хрупкую девочку напротив я сейчас точно не буду. А очень хочется. До зуда в ладонях хочется притянуть ее к себе.
— Я знаю, ты злишься, — говорит с абсолютным знанием дела. Даже интересно, кто ей такое сказал. Марк? Вряд ли после последней статьи.
— Я не злюсь.
Удивленно глядит на меня во все глаза. Видимо, по ее мнению, должен. Поэтому так боялась, когда зашла?
— Не злишься?
— Должен?
— Из-за меня ты… здесь.
— Я здесь из-за своих ошибок, Катя. Никак не из-за тебя.
Она такая сейчас…
Сбитая с толку, шокированная. Сжав руку в кулак, держусь, тогда как хочу обнять ее, посадить себе на руки, прижать. Абсолютно хуевое в данной ситуации желание. И в принципе ситуация выходит дерьмовая. Потому что Катя вроде как пришла сюда, чтобы сказать о том, что сожалеет. Не о нас поговорить, не о чувствах.
Чувствах, блядь. Приходится едва ли не насильно напоминать себе о том, что мне, между прочим, не двадцать лет, а намного больше. И с чувствами дела иметь я не планировал. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Но вот напротив сидит девушка. Безумно привлекательная и желанная. Не помню, чтобы жаждал кого-то так же сильно, как ее. А ведь все начиналось именно с моего “ничего серьезного”. До чего же сюрреалистично.
— Я виновата, Кирилл. Я писала ту статью, и я… не поверила тебе.
Она опускает взгляд и шумно выдыхает, а я вдруг понимаю, что она боится. Меня, блядь, боится, потому что в нашу последнюю встречу, не церемонясь, я заехал по стене рядом с ее головой.
— Ты не поверила, потому что я не донес правильно.
— Ты правда думаешь, что тех двоих нанял Орлов?
— Я в этом уверен. А потому, прошу тебя, Катя, езжай домой. Там ты будешь в относительной безопасности.
Она вздрагивает, ведет плечами, сжимает руки в замок.
— Я приехала сюда, чтобы сказать кое-что… тебе. Сразу скажу, что я ни на что не рассчитываю, просто ты должен знать. Я беременна.
Роется в сумке, достает оттуда небольшую полоску. Тот самый тест с двумя полосками.
— У меня кроме тебя никого не было, но если ты не уверен, мы могли бы… провести тест ДНК. Я узнавала, уже можно по крови.
Глава 45
Катя
Пока Кирилл молчит, видимо, шокированный заявленным, я сижу, не зная, как успокоиться. Сердце стучит, руки трясутся. Я боюсь его реакции. Не сказать, что жду чего-то. Предложения там, руки и сердца, но и резкого требования про аборт не переживу. Все же облик Кирилла в моей голове сложился определенным образом. И он совсем не сходится с тем, что я слышу: