Дочь Господня
Шрифт:
– Мы даже на знаменитую семерку самураев не тянем! – опечаленно признала правильно истолковавшая мое затянувшееся молчание Оливия, уныло сидевшая над давно опустошенной тарелкой. – Но бездельем проблему не разрешишь. Что ты надумала, худобина?
– Безделье – частный случай всемогущества! – важно изрек все еще похрипывающий Нат.
– В нашем случае – слишком частный! – невесело усмехнулся Симон.
Натаниэль нахмурился и заткнулся.
– Ясно! – категорично подвела итог валькирия. – Если план наступления не выработан, то придется действовать методом
– Это как? – недоуменно встрял Нат.
– Элементарно: автомат в каждую руку, и мочить все, что движется! – на манер берсерка оскалила зубы Оливия. – И да хранит нас Бог!
– Хранить-то он всех хранит, – скептично хмыкнула я, – да только срок хранения у каждого разный.
– Ну, если ты со мной не согласна, то тогда я пас! – Оливия сложила руки на груди и принялась отстраненно насвистывать, показывая, что, мол, зря мы недооценили ее щедрое предложение. – А ведь я по доброте душевной предложила столь гуманный для наших врагов вариант. Умрут без излишних мучений!
Я подперла подбородок кулаком, закрыла глаза и задумалась. Сейчас я не видела ни одного разумного выхода из сложившейся ситуации.
– Мне тоже очень хочется казаться доброй и порядочной, особенно когда я начинаю понимать, что патронов на всех стригоев никогда не хватит! – я открыла глаза. – Но твоей идеей я недовольна.
– Это ты не мной, а собой недовольна! – ворчливо ответила подруга. – А знаешь, что нужно делать, если разочарование в себе не проходит?
– Что? – заинтересованно спросил Натаниэль.
– Пойти и плюнуть в зеркало! – торжественно изрекла валькирия, выразительно поигрывая бровями.
– А смысл? – невольно улыбнулась я. – Зеркало-то в чем виновато? Все равно такая неземная красота только у меня да у Вупи Голдберг…
– А что, клеевая, кстати, мысль! – немедленно воодушевился Нат. – Надо попробовать, вдруг такое жуткое самооскорбление сработает, и тебя в отместку озарит классная идея? Вот только где бы зеркало найти?
Пытаясь хоть немного поднять себе настроение и дурашливо подыгрывая расшалившемуся ангелу, мы вывернули карманы – зеркала ни у кого не обнаружилось.
– А чем его еще можно заменить? – не желал сдаваться видимо совсем сбрендивший Натаниэль. – Полированной серебряной лопаточкой для торта, стаканом с водой, подносом из нержавейки, компьютерным диском…
– Ой! – слегка запоздало прозрела я. – Ой, мамочки!
– Что? – буквально подпрыгнули все.
– Диск! – пересохшими от волнения губами шепнула я. – Как же я могла про него забыть! – я пошарилась в кармане своей кожаной куртки и вытащила завернутый в целлофан диск, найденный в подвале монахов-госпитальеров. – А я ведь на него и в правду чуть не плюнула от забывчивости, конечно – чисто фигурально! Нужно срочно его просмотреть, вдруг он содержит что-то важное, способное нам помочь? Нат, твоя идея с зеркалом сработала безотказно…
Ангел важно надул щеки, на веки вечные уверовав в собственную непогрешимую гениальность.
В гостинице нашелся весьма неплохой ноутбук, принадлежавший управляющему. Путем
– Жутко тормозная машинка! – в сердцах заявила неугомонная Оливия, горящим взглядом пожирая надолго зависшее на экране изображение маленьких песочных часов. – Поседеть можно, пока этот комп что-то надумает…
– Терпение и еще раз терпение! – авторитетно изрек Симон, невозмутимо закидывая ногу на ногу.
– Ну, ты еще скажи, что Бог терпел и нам велел! – рассмеялся Натаниэль. – Эту фразу очень любит Селестина.
– А что? – на полном серьезе попенял ему Великий грешник. – Все верно. Уж если сам Спаситель проявлял выдержку и хладнокровие, то нам и подавно незазорно взять с него поучительный пример.
Но тут расшифровка диска закончилась, и на экране открылся текстовый файл. Мы с Оливией одновременно резко склонились над ноутбуком, шумно сталкиваясь лбами и ругаясь сквозь зубы.
– Давай лучше ты! – по-справедливости решила валькирия, отстраняясь и потирая назревающую шишку. – Ты раскрыла тайну братьев-госпитальеров – тебе и читать. Только, чур, вслух!
– Хорошо! – я передвинулась поближе к пятнадцатидюймовому экрану, глянула в текст и тихонько присвистнула.
– Ну, чего там? – с любопытством спросил вольготно разлегшийся на кровати Натаниэль. Ариэлла примостилась рядом с ним, свернувшись изящным комочком и возбужденно поблескивая огромными глазищами.
Я кашлянула, чтобы прочистить горло и начала читать:
«Меня зовут брат Лоренцо, и я тщательно веду летопись этих удивительных событий во избежание недопустимой утраты знаний, в которые и так посвящены немногие люди, оказавшиеся причастными к земным деяниям Господа нашего Иисуса Христа. Искренне надеюсь, что этот текст попадет в руки той девушки, для которой он и предназначается – Селестины дель-Васто, также именуемой Дочерью Господней, а на самом деле являющейся незаконной дочерью покойной Маргариты дель-Васто и Збышка Мошковецкого…»
– Что? – подпрыгнул на кровати Натаниэль. – Что, там так и написано – Збышек Мошковецкий? Сел, а ты случаем ничего не перепутала?
– Не-е-ет, – меланхолично протянула я, растерянно почесывая в затылке. – Бред какой-то! Моя покойная мать носила имя Амелия, а вовсе не Маргарита…
– Ну, это еще цветочки, сейчас я тебе ягодки презентую! – многозначительно хмыкнул ангел. – А тебе известно, что этот самый Збышек Мошковецкий ранее звался просто каноником из Катовиц?
– И что? – совсем запуталась я. – По документам о рождении и церковным метрикам мои родители – совсем другие люди: Амелия и Манфред дель-Васто, маркиз де Салуццо!