Дочь Императора. Том 2
Шрифт:
Каждая из трех башен имела имя: Восточная, Ветряная и Шепчущая. Немыслимое количество комнат сложно было уместить в простую цифру шестьдесят девять. Рика показала лишь крохотную часть, которой пользовался Инфор: столовую, кабинет, библиотеку, спальню и залу, где собирал гостей, когда они не помещались в кабинете. Галерея меня поразила до глубины души. Огромное помещение было разделено на множество отсеков. На стенах висели портреты, перед каждым — зависшие подставки иллюзоров.
— Это отец Инфора — Арцес. — Кивнула она на картину, быстро пройдя в глубину залы.
Я вздохнула, напрягшись. Не удивительно, что Рика боялась их. Я побаивалась Инфора-полукровку. Взгляд отца-ланита даже с
Справа от главы семейства висел портрет женщины. Мгновенный отпечаток смеха, искренней радости, искорок в черных глазах. Без сомнения это была мать Инфора. Именно ее улыбка озаряла его лицо так редко. Все, что было у полукровки от матери — это ее улыбка, необыкновенно менявшие его.
Рика кивала, будто читая мои мысли.
— Уже прослужив в этом доме некоторое время, я начала замечать попытки Арцеса рассмешить сына. Он сам очень редко улыбался и юмор ему был не свойственен вовсе. Я собирала какие-то смешные новости, шутки и рассказывала Арцесу, чтобы он мог рассказать их сыну. Это была такая мелочь… Но ты не представляешь, как тепло становилось рядом с ланитом, когда его сын улыбался…
Рядом с матерью Инфора висел портрет второй жены хозяина дома. Она была слепком света, совершенства. Все, что мог вобрать в себя холст — было вобрано. Светлый пронзительный взгляд, белые волосы, мраморная кожа, трогательная полуулыбка чуть полноватых губ — будто затаившаяся на солнце снежинка… Такая женщина могла и уколоть и приласкать одновременно. Я знаю лишь одну ланитку — Целесс. И она абсолютно другая. Целесс — вихрь, вызов, движение. Женщина на портрете была снегом, падающим с неба крупными снежинками. Мягкая, ласковая, великолепная и холодная…
Слева от Арцеса располагались портреты его детей. Сразу за Инфором, будто отделяя его от остальных, они переходили на соседнюю стену. Получалось, что в отсеке Арцеса на главной стене висели портреты его жен, его самого и Инфора. И центральными были он и мать Инфора. Понятно, почему Сурена хотела поменять местами картины.
Ее дети размещались на соседней стене. И они действительно были другими. Инфор и отец были словно ястребы, готовые вцепиться в добычу. Дети Сурены были беловолосыми красавцами. От взгляда на них во рту мерещился вкус меда. Старший сын был изображен в движении, так же как и мать Инфора. Но если она смеялась, то этот мужчина оглянулся на зов: свысока, чуть устало и безразлично. Этим взглядом он напоминал Ройса, каким я увидела парня при первом знакомстве.
Рика продолжала рассказывать о семье Инфора и нем самом, вспоминая мелочи, которые, казалось, было невозможно выловить из своей памяти спустя десятки лет. Мимоходом включала в рассказ сведения о хозяйстве, о людях, что работают здесь. Некоторые, как и она, жили и работали в замке десятилетиями. Смотритель за летунами жил здесь всю жизнь, приняв работу по уходу за животными от отца. Садовник был полукровкой, когда он появился здесь — не помнила даже ее предшественница. Его супруга так же жила в замке, а двое детей где-то в Милоране. Иногда я удивлялась таким людям: начисто лишенным честолюбия и амбиций. Первым примером стала Анж, служащая в доме отца. Псионик ее ступени и способностей мог уже быть главой какой-нибудь резиденции. Но женщина и не думала уйти из дома Марго. Удивительно, как вообще она оказалась на своем месте… Когда мы проходили мимо сада, Рика кивнула на мой вопрос с легкой улыбкой: «Зачем бежать от того, что ты любишь? Он любит запах апельсинов, любит солнце, цветы и деревья. Любит этот замок, жену рядом и людей, с которыми работает. Куда и зачем ему стремиться, если ему — хорошо? Он счастлив здесь. Разве этого мало?»
Мы провели с Рикой весь день. К вечеру она охрипла от непривычки так долго
В эту ночь я смогла уснуть.
Появившись в резиденции Гильдии, я наткнулась на записку на столе: «Свяжись с отцом. Кларенс». Зал не боевого направления потихоньку наполнялся знакомыми лицами и сонными улыбками. Было не очень удобно вызывать иллюзию Императора здесь, среди них. Постучав о косяк двери, я поздоровалась с руководителем. Слова как-то не находились.
— Там столько народу… Кларенс.
Посмотрев на меня исподлобья, мужчина вздохнул и поднялся.
— Ты исчезла. Я беспокоился… — Коротко сказал отец, глядя на меня из подставки иллюзора.
— Я останусь у Инфора. — Кивнула я в ответ.
Задержав на мне молчаливый взгляд, отец кивнул. Выйдя из кабинета, я замерла, прислушиваясь. Голос Кларенса слышался из кабинета Марисы. Заглянув, я улыбнулась женщине и кивнула руководителю. Впереди был нескончаемый список отчетов резиденций Гильдии за год, поглотивший меня уже окончательно.
Тихо подступала осень, обрушивая на Зальцестер дожди. В Милоране же царило вечное лето. Несколько раз на неделе я заходила поболтать к деду, но ни разу дома не оказалось отца.
В один из вечеров на следующей за переездом недели, я решила подняться на башни. Выбрав ближнюю к порталу и тренировочному залу, я замерла перед лестницей, змеей опоясывающей шахту с подъемником. Все же вызвав подъемник, поднялась.
Наверно, это и была Ветряная башня. Если бы не грубые высокие перила, я побоялась бы подойти к краю. Она была открыта всем ветрам. Поежившись, я обняла себя за плечи. Теплый пронзающий ветер трепал волосы, которые неприятно хлестали лицо и попадали в глаза. Отсюда был виден Милоран вдали, окрестные поселки, лес дальше на север. Казалось, с этой башни можно было править миром. Я заметила улыбку на губах и посмотрела вниз. Постройки заднего двора казались отсюда маленькими и плоскими. Две другие башни были ниже и казались надежнее. Мерещилось, что башня покачивается. Хотя, возможно это я сама пошатывалась под порывистым ветром.
На следующий вечер я поднялась на другую башню. Здесь не было так ветрено, как на посещенной вчера. Тихие сумерки опускались на замок и окрестности, распыляя воздушные тени. В Зальцестере сегодня был дождь, а здесь — тихо и спокойно. Площадка наверху башни была открыта почти так же, как на Ветряной. Подойдя к перилам, я подперла плечом столб. Плохо сегодня было. Весь день тоска такая, серость. Возможно, из-за дождя. Возможно, потому что снилась мама. Она была так молчалива во снах. Совсем ни как в жизни. Что-то делала, оборачивалась ко мне, замирала и смотрела, не произнося ни слова. Я говорила, что скучаю. Что мне не хватает ее. А она лишь смотрела долгим грустным взглядом и губы не раскрывались. Я плакала во время таких снов, просыпаясь на мокрой подушке. Весь день после подобных ночей комкался в вереницу ничего не значащей и никому не нужной суеты. Вот и сегодня ночью снилась мама…
— Я скучаю по тебе. — Прошептала я в сумерки.
— И я по тебе скучаю, родная.
Я обернулась на шепот, не веря ушам. Это был ее голос! Определенно ее! Но за спиной никого не было. Ветер смахнул побежавшую по лицу слезинку. Я вытерла влажную дорожку со щеки и обняла себя за плечи.
— Я жалею, что он не убил меня.
— Не смей.
Уткнувшись лбом в столб, я заплакала. Рика нашла меня, когда на небе уже светили звезды. Я сидела на полу, откинувшись на перила и обняв руками колени. Мы спустились вниз, в кабинет Инфора. Подогрев мне вина, женщина села напротив. Я подобрала ноги под себя и обняла ладонями бокал.