Дочь Императора. Том 2
Шрифт:
Несмотря на царивший вокруг гам, глаза слипались. Сев в цинн я зевнула, прикрыв рот рукой.
— Ты не спала. — Тут же обернулась Целесс.
Подняв к ней взгляд, я промолчала.
— Есть время подремать.
Четверти минуты не прошло, как глаза налились свинцом. Даже не успев запротестовать, я провалилась в сон. В дреме было неудобно и беспокойно. Снилась витая черная решетка, а за ней — весь мир. Я оглядывалась по сторонам, понимая краешком сознания что весь мир — по мою сторону решетки, но основная часть меня в это верить отказывалась. Пальцы сжимались на
Я проснулась в слезах и вздрогнула, поняв, где нахожусь. Сразу за водителем и Анри сидел отец с Целесс, разговаривая с кем-то через иллюзор. Но, несмотря на то, что я сидела сзади одна, сомневаться в том, что они знали, видели, чувствовали мои слезы, не приходилось. Стало стыдно.
— Сколько я проспала? — Спросила я, вытерев лицо.
— Около двух часов. — Тут же отозвалась Целесс, оборачиваясь.
— Мы полетим мимо раскопок?
— Нет, севернее. — Отрицательно качнул головой отец, оторвавшись на мгновение от иллюзии.
Он не успел договорить, как цинн остановился и все подались вперед. Удивленно обернулся к водителю. Целесс чуть приподняла голову, будто вслушиваясь.
— Там харенхешец. Просит встречи с тобой. — Проговорила тихо.
— Кажется, разговоры с Харенхешем остались в прошлом. — Ответил отец, и я не узнала новых ноток в его голосе. — Он все еще жив?
— Он говорит, что вы знакомы и уверен, что ты примешь его.
— Неужели?
— Его зовут Эрхарт Тиза.
Отец поднял подбородок, замерев на мгновение. Не говоря ни слова, открыл дверь цинна и спрыгнул в песок. Целесс последовала его примеру.
Когда я вышла, отца видно не было, Целесс появилась и снова исчезла у платформы с гильдийцами в десятках метров впереди. Я знала, что она умеет так, но видеть воочию было необычно. Обернувшись на замершие вокруг насколько хватало взгляда, опустившиеся на землю платформы, я пошла вперед. Кто этот человек, если он смог остановить нас? Кто он, если отец согласился на встречу?
Никто не сходил с платформ, ожидая команды. На меня, идущую по песку, обращали внимание, переговариваясь. Отца и Целесс уже видно не было. В какой-то момент я пожалела, что оставила цинн. Через несколько минут впереди показался зазор, а в нем фигуры отца и Целесс вдалеке. Выйдя на открытое пространство, я замерла в сомнении. Кто я, чтобы вмешиваться в их разговор? Кто я, чтобы услышать хоть слово?
Тишина пустыни пугала. Она казалась нереальной, когда оборачиваясь, я видела тысячи людей, замерших в ожидании. Очередной порыв ветра донес шепоток. Дочь… Император… Достаточно ли этого, чтобы подойти к ним? Взглянув на тянущуюся полосатым духом Нис, я пошла вперед.
Речь можно было разобрать издалека. И отец и харенхешец говорили громко, почти кричали.
— Ты не понимаешь, Андрес! — Крикнул гость, закрытый спиной отца.
Подавшись в сторону, чтобы увидеть
— Ты можешь уйти сейчас, и я обещаю, что не трону тебя. — Проговорил отец зло. Харенхешец вздел руки в воздух, рыча.
— Ты упрямец! Ты так и не научился смотреть дальше собственных интересов. Это не Дозаран, который можно вытоптать и забыть, не Эсхон с горсткой дикарей, которые только рады спрятаться за твоей спиной от островных держав. Харенхеш древнее всех государств на твоем континенте. Древнее города в песках!
— Достаточно. — Отец развернулся и замер, увидев меня.
— Твоя дочь — наглядный пример того, что станет с твоей страной. Ты можешь поднять гильдийцев на нас и убить тысячи, миллионы. Но если ты оставишь хоть одного харенхешца в живых, погибнет вся твоя семья. Погибнут все до единого, кто участвовал в этой войне. Ты не понимаешь…
Вернув взгляд к харенхешцу, отец опустил лицо и двинул челюстью.
— Значит, я не оставлю ни одного.
Эрхарт Тиза промолчал, переведя взгляд на Целесс, потом на меня. В это время отец пошел к лагерю, посмотрел на меня, приказывая взглядом следовать за ним. Сердце бешено колотилось. Давно мне не было так страшно.
— У моего народа враг Дома — это личный враг. Ты тронешь мой Дом, я убью тебя, твоих родителей, твою женщину, твою дочь и сына — и ни что меня не остановит. И так поступит каждый, каждый харенхешец! Переступив границу моей страны, ты завяжешь войну на века. Мы истребим друг друга. О тебе вспомнят как о мальчишке, погубившем Объединенные земли. Так будет. И ты знаешь это. Я не солгал тебе тогда, не лгу и ныне.
Замерший на полу вздохе отец чуть обернулся и переступил на шаг назад. Поднял взгляд к Целесс. Сказанное харенхешцем доходило до сознания с задержкой, будто плавилось на солнце и утекало от понимания. Но и я поняла этот взгляд. Целесс отвела глаза.
— Если ты не веришь мне, спроси Хранительницу. Посмотри сам, ты же можешь!
Отец молча смотрел на Целесс и только глаза спрашивали о чем-то. Грустные, холодные, одинокие…
— Прощай Андрес. Мне нечего больше сказать тебе. Если ты продолжишь путь, мы станем врагами. — Харенхешец развернулся, накидывая капюшон, и пошел в пустыню. Через несколько шагов он исчез. Отец же неожиданно опустился на песок и уронил голову. Я не знала куда спрятаться, так больно стало находиться рядом. Все что сказал этот человек — я знала — было правдой. Тесх сохранил себе жизнь лишь ради мести. У них нет иного понятия, чем верность Дому. Нет политики, нет чести, нет гордости и правил. Так будет. И, кажется, отец это начинал понимать. Подойдя, Целесс опустилась на колени рядом с ним. Закусив губы, я отвернулась. Понятно, почему она молчала… Понятнее не может и быть.