Дочь княжеская. Книга 2. Часть 2
Шрифт:
— Как… — потрясённо прошептала Хрийз. — Не может быть! Это неправда!
— Правда, Христина. К сожалению, правда. Я пытался остановить тебя, мне помешали, — Олег кивнул на невозмутимого сТруви. — Если бы я смог, тот ребёнок бы выжил. Может быть, болел бы какое-то время, но выжил бы. Теперь он умер.
— А… а она… она оживёт? — тревожно спросила Хрийз, всматриваясь в неподвижное тело Ель.
Приборы работали в прежнем режиме. Ель не восставала из комы. Вернулась душа к ней? Не вернулась? Потерялась на Г рани? По спине ползли липкие ледяные мурашки.
Пусть!
— Не знаю, — честно сказал Олег и озвучил ужас Хрийз:- Она могла потеряться на
Г рани. Могла погибнуть там же истинной смертью, драка вышла, — он скривился,-очень уж серьёзная. Не знаю я.
— Что же я натворила… — со слезами выговорила Хрийз.
Она ткнулась лицом в сгиб локтя и расплакалась. Всё оказалось напрасным, всё!
И подругу не вернула, и возродиться на Земле ей не дала, и, возможно, убила её душу. Как там Олег выразился? Истинной смертью. Истинная смерть — это окончательная и бесповоротная смерть души.
— Я сейчас сам расплачусь, — сообщил сТруви безжалостно. — Вам ведь действительно советовали, Хрийзтема, — не лезть! Не лезть самой, подождать, пока умный чело… кхм… не проснётся. Нет, вы глаза вытаращили и вперёд, за подвигами.
Возразить на слова старого неумершего было нечем, и Хрийз давилась слезами тоски и безысходности. Ну, как так? Как же так? Хочешь, как лучше, а получается – через задницу всё.
— Ненаш, — коротко позвал сТруви.
— Да, — отозвался Ненаш, отлипая от стены, которую по своему обыкновению подпирал.
Был ли он там с самого начала или подошёл позже, осталось неизвестным.
— Проводи, — кивнул на пленника сТруви. — Будет бурагозить, — убей.
— Да не буду я, — огрызнулся Олег. — Не дурак.
— Пошли, — хмуро бросил ему Ненаш, вынимая кулаки из карманов.
Они исчезли в чёрном провале портала. Не то, чтобы без них стало легче дышать. Но всё же, четыре упыря на одну отдельно взятую комнату — это слишком много. Слишком тяжело для живого…
— Кот Твердич, — сказал сТруви. — Прошу меня извинить, потому что воспитывать вас — не моё дело. Это дело Дахар. Но Дахар сейчас спит, к тому же, её тогда не было вместе с нами. Вряд ли она сможет объяснить лучше меня.
Кот Твердич склонил голову:
— Почту за честь…
Хрийз яростно вытерла глаза, пытаясь остановить проклятые слёзы. Люди добрые, доктор сТруви отставил в сторону коробку с любимыми шпильками восемьдесят первого уровня ехидности! Что с ним случилось? Заболел?
— Вся наша сила — заёмная, — спокойно объяснял старый неумерший.-Бессмысленно беречь её в бою, эта привычка осталась с вами из прежней жизни.
Хорошая привычка для боевого мага и очень плохая для любого из нас. На Г рани всё, что попадает в поток, — ваша законная добыча. Беречь и защищать — не наше дело, мы служим иной стихии. Я понимаю, вам нелегко. Но вы могли очень глупо погибнуть вместе с этими глупыми детьми, и всё из-за нежелания пользоваться своим преимуществом как проводника Стихии
Кот Твердич молча кивнул. Сказал неохотно:
— Я… не смог уйти в мирное время. Не хватило духу, хотя много думал и почти решился. Но уйти сейчас — всё равно, что предать….
— В таком случае, придётся окончательно смириться со своей сущностью,-сочувственно сказал сТруви. — Придётся. Другого выхода нет.
— Я… — Кот Твердич опустил голову, долго сидел так, не шевелясь.
Хрийз молчала, молчал и сТруви. Кот Твердич поднял голову, и в его глазах вспыхнул жаркий отсвет междумирья.
— Я буду…,- выговорил он, — буду сражаться. Одну жизнь я уже отдал. Надо будет, отдам и вторую. Но я не побегу с поля боя. Никогда.
— Похвальное решение. Нагурн, — отнёсся сТруви к Гральнчу, — слово о истинном статусе Каменева Кота Твердича брякнешь — язык выдерну и в задницу вставлю, ясно тебе?
— А чего Нагурн? — возмутился Гральнч, обидевшись до глубины души. — Чего сразу Нагурн-то?! Я, чтоб вы знали, и не собирался даже!
— Я тебя предупредил.
— Да вы достали все! — крикнул Г ральнч. — Держите меня за какого-то…
Шпыняете, как малыша. А без меня-то бы вы не справились! Что бы вы без меня-то!
Да ничего! И резерв я отдал, я, а не кто-то левый! И что мне взамен за это?
— Всё сказал? — осведомился сТруви и дал добрый совет:- Хочешь, чтобы прекратили относиться к тебе, как к ребёнку, перестань вести себя, как ребёнок.
Иначе девушки тебя любить не будут.
— Вот уж девушки мои вас не касаются нисколько! — завопил Г ральнч
— Замолчи, надоел! — отмахнулся от него сТруви, и Г ральнч тут же захлопал ртом, как выброшенная на берег рыба: молчать-то он не собирался ни разу, вот только громкость ему выключили, не мог издать ни звука, хотя старался изо всех сил.
— Не надо его мучить! — крикнула Хрийз, страдая. — Хватит! сТруви обернулся к ней, и девушка едва не потеряла сознание, таким страшным оказался его взгляд. Чёрным, страшным, исполненным чужой, смертельно опасной силы…
И тут в палату распахнулась дверь, впуская Хафизу Малкиничну. Разъярённая целительница прямо с порога обрушилась на старого доктора, визжа от ярости в диапазоне, весьма близком к ультразвуку:
— Что это вы здесь устроили, в МОЕЙ больнице? Как вы посмели запечатать эту палату и не пускать меня, — МЕНЯ! — к моим пациентам. Канч! Вы совсем головой рехнулись или как?! Я вас спрашиваю!
— Тихо, Хафьсаар, — коротко приказал ей сТруви.
— Тихо! Он сказал — «тихо», — Хафиза упёрла руки в бока. — Как вам это нравится?! МНЕ — ТИХО?!
— Молчать, — голос сТруви упал до ледяного зловещего шёпота.
Но Хафиза не особо впечатлилась приказом и смолкла на мгновение лишь затем, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. И в этот миг что-то неуловимо изменилось в палате. Стены вздрогнули, словно по городу прогулялась подземная волна, умолкли и вдруг заверещали вразнобой приборы. Ель со всхлипом втянула в себя воздух и раскрыла глаза.