Дочь колдуна

Крыжановская-Рочестер Вера Ивановна

Проснулся граф довольно поздно и не без некоторого опасения отправился к завтраку по приглашению г-жи Морель. Но добрейшая Екатерина Александровна не заметила ничего необыкновенного в своем госте; к тому же она была озабочена и встревожена нездоровьем Милы, о чем и сообщила графу. Это был прекрасный предлог, чтобы откланяться тотчас по окончании завтрака, и через час молодой граф возвращался домой, где он проводил свой двухнедельный отпуск.

Прибыв в свой дом, новый граф прошел в кабинет за лакеем; а тот, видя своего барина пасмурным и молчаливым, заподозрил какую-нибудь неудачу в любовных делах с хорошенькой панной из Горок. Новый граф, однако, был осторожен, боясь сделать какой-нибудь промах, пока не войдет в свою роль. Переодевшись, он принялся, не теряя времени, за чтение данной ему Красинским тетради,

которая в его новом положении была ему путеводный нитью. Кроме биографии ограбленного и убитого графа, его матери, а также перечня родственников, товарищей по полку и плана замка, дававшего полное знакомство с расположением комнат, приложен был еще полный список прислуги с указанием их имен и должностей; не были забыты даже названия любимой верховой лошади графа и его большой собаки, ньюфаундленда Перуна.

Но если люди были слепы и видели лишь внешнюю оболочку, то безошибочный инстинкт животного почувствовал подменуи не поддался на обман. Когда граф вошел в кабинет, спавшая на ковре у письменного стола собака подняла голову и побежала к хозяину, но вдруг остановилась и с ворчанием стала пятиться. Шерсть встала дыбом и, спрятав хвост между ног, она опрометью кинулась вон из комнаты. Во время обеда слуга заметил, что пан-граф оглядывает комнату, не подозревая, что тот изучает обстановку.

– Ваше сиятельство, ищет, вероятно, Перуна. Не знаю, что с ним сделалось сегодня. Я не мог его дозваться, а когда хотел привести его силой, он оскалил зубы.

– Надо послать за ветеринаром, чтобы тот осмотрел, не болен ли он, – ответил граф, садясь за стол.

Плотно пообедав, он пошел уснуть, но предварительно распорядился накрыть чай и ужин в маленькой голубой зале, примыкавшей к кабинету, да приказал приготовить комнату и постель для поверенного, который приедет вечером и уедет на заре. Проспав несколько часов, он встал, прошел в кабинет и начал осмотр письменного стола, ключ от которого нашел в кармане. Тщательно разобрал он обширную переписку, сосчитал ценности и осмотрел документы; нашел он и связку ключей, но надо было еще узнать их назначение. Он не знал также, где лежат бриллианты графини; впрочем, это было известно Красинскому, а тот действительно был чрезвычайно осведомлен обо всем, касавшемся Бельского.

Около девяти часов вечера приехал верхом щегольски одетый господин и был с распростертыми объятиями принят хозяином замка. За чаем они говорили о делах так, чтобы слышала прислуга. Приказав затем прибавить к поданному уже ужину несколько бутылок шампанского во льду и показать гостю его комнату, Бельский отпустил слуг, разрешив им ложиться спать.

– Мы будем поздно заниматься и разденемся сами, – сказал он своему лакею. – Приятель мой собирается ехать на заре и позвонит, чтобы оседлали его лошадь, – прибавил он.

Оставшись наконец одни, сатанисты расположились в кабинете. Красинский достал из дорожного несессера два довольно объемистые флакона и дал нужные наставления, как пользоваться лекарствами для ванн и втираний. Бельский поблагодарил и спрятал флаконы.

– Здесь великолепно, – сказал он, улыбаясь. – Мне даже тут больше нравится, нежели в моей прежней «квартире». Спасибо за такое прекрасное устройство моей скромной особы. Об одном вот сожалею я из моего прошлого, это – о библиотеке: ее трудно заменить, – вздохнул он.

Насмешливая улыбка мелькнула на лице Красинского, когда тот благодарил его за хорошее «помещение»; но это было мгновение, а потом он ответил спокойно:

– Не горюй о потере библиотеки. Наиболее ценные экземпляры были искусно отложены в сторону и будут тебе возвращены. Ты можешь потом привезти их из-за границы, как вновь купленные.

– Спасибо, спасибо. Вы действительно думаете обо всем. Теперь я очень хотел бы вручить украшения для твоей прелестной дочери, но, право, не знаю, где находятся бриллианты моей… матери, – и он громко рассмеялся.

– И в этом затруднении могу помочь. Я знаю, где спрятана шкатулка графини и знаю даже потайной ход в ее спальню, чтобы никто нас не мог видеть. В этой именно комнате и должен быть вход в секретный коридор.

– Ты в самом деле необыкновенный волшебник! Ты знаешь этот замок, где, конечно, никогда не был, так же хорошо, как свою собственную квартиру! – изумился Бельский.

–

О, в моем знании нет ничего «волшебного», – весело возразил Красинский. – Должен тебе сказать, что в подземельях на острове находится чрезвычайно интересный архив, и притом очень древний. Там еще старые аббаты сохраняли свои секретные бумаги и документы, боявшиеся нескромных глаз, а я занимался разбором этих бумаг, где отмечены многие преступления и приключения, о которых никто в свете и не подозревал. По этим документам можно проследить частную и скрытую историю всех знатных родов страны; а так как Бельские всегда считались в числе самых богатых аристократов, то все касавшееся их обихода было особенно тщательно отмечено. Есть множество планов как этого, так и двух других зам ков, а некоторым из них по 300 лет. Таким образом я мог хорошо изучить местоположение, и знаю тайны этого старого гнезда лучше, чем законныйБельский, твой предшественник. Таким же путем я узнал, что в начале восемнадцатого века у графини Агнессы Бельской был молодой и очень красивый духовник, даже слишком красивый к несчастью, для нее и спокойствия ее мужа, графа Казимира, который был много старше ее. Должно быть, добродетель ее потерпела крушение совместно с добродетелью красавца-духовника, жившего в комнате, где мы в настоящее время находимся. Чтобы навещать кающуюся в неположенные часы, или чтобы ей дать возможность приходить к нему, они пользовались секретным коридором, проходившим по подземельям; одна дверь находится тут, а вторая в комнате графини Агнессы, которую занимала нынешняя графиня Бельская. Какая драма разыгралась здесь в конце концов, я не знаю, да и в рукописи нет никаких указаний; но есть рассказ о том, что графиня Агнесса и отец Бонифаций бесследно исчезли в один и тот же день, или вернее в одну и ту же ночь, и никто никогда не мог узнать, что с ними сталось; затем в рукописи начертан крест и слова: «Почивайте в мире». Отсюда я предполагаю, что они были убиты или, может быть, заточены мужем, который через несколько дней после таинственного исчезновения своей прелестной супруги умер от апоплексии, с горя, как предполагали.

– Так мы по этой дороге влюбленных и пойдем искать бриллианты? – засмеялся Бельский.

– Именно. Я сейчас же попробую, действует ли хорошо пружина?

Он подошел к шкафу, очевидно, древнему, вделанному в стенную нишу и запертому тяжелым дубовым, чудесной работы створом; вся эта дверка была, точно рамой, окружена богатой и тонкой, как кружево, резьбой. Красинский с минуту искал что-то, потом взялся за резную, рельефной работы голову собаки, несколько раз повернул и сильно нажал на нее. Послышался треск: шкаф отошел от стены, отклонился и обнаружил узкую дверь, за которой открывался темный коридор.

– Все в порядке. Очевидно наследники твоего прадеда ничего не знали более об этой дороге. Да это и неудивительно. Сыну Агнессы минуло всего десять лет, когда умерли его родители, а он невзлюбил этот замок и никогда не жил в нем; так и затерялась эта тайна. Теперь поужинаем и подкрепимся хорошенько, – для тебя это особенно необходимо, – а потом отправимся на розыски. Надо надеяться, что выход в комнату графини также доступен.

Поужинав с большим аппетитом, оба сатаниста приготовились к своей экспедиции. Несмотря на значительное количество выпитого шампанского, оба были спокойны и уверены в себе, будто пили простую воду. Заперев на ключ дверь кабинета изнутри и приняв меры к тому, чтобы шкаф не захлопнулся, они вооружились фонарями и вошли в тайный ход. Это был узенький коридор и через несколько шагов кончался лестницей, крутой и очень длинной; за последней ступенью коридор шел горизонтально, а вымощен он был каменными плитами, покрытыми густым слоем пыли.

– Видно, что давненько не пользовались этим путем сообщения, – заметил Красинский, поднимая фонарь и осматривая голые, но совершенно целые стены.

Тяжелый воздух, пропитанный едким и неприятным запахом наполнял подземелье.

– Вероятно, мы первые за сто лет пришли сюда, – прибавил он, указывая на густой слой пыли, покрывавшей пол.

Несколько минут шли они, как вдруг Красинский, шедший впереди, остановился. В толстой стене коридора виднелась дверь, которая, будучи затворена, вероятно, была бы неприметна, но теперь она стояла широко открытая и тот, кто выходил последним, не затворил ее.