Дочь кучера. Мезальянс
Шрифт:
Эверт чертыхается про себя, открывает глаза и смотрит на спящую девушку. Ему так некстати, а может быть и наоборот, вспомнились ее слова, что вновь становится досадно.
– Может и на ней. Если хочешь. Ты знаешь, что я никогда не принуждал тебя ни к чему подобному. Мы – друзья. Но тебе надо бы жениться. Тогда Кэт успокоится и выберет для себя другую жертву, станет изводить других, менее знатных и отстанет от тебя, а заодно от меня.
Отчасти Эверт понимает почему он так защищает сестру. Катарина для Лайнелла, что для сэгхарта
– Надо же! Где только достала этот?
Лайнелл вертит в руках камешек.
– Обязательно спрошу у нее об этом.
– Может сам выдашь ее замуж?
– Я не могу. Только не после всего что она сделала для меня.
Пока будущий король постигал академические науки, Катарина налаживала жизнь дворцовую и знает об интригах побольше, чем они трое вместе взятые. Это сформировало ее характер: сделало из нее лживую и расчетливую особу, впоследствии добавив ко всему прочему жадности. Кэт не глупа, очень даже умна, по-своему красива, но недостатки перевешивают все. Эверт насмотрелся на таких. Например, во дворце, их тут столько сколько на собаке блох!
– Может на ней?
Эверт совсем недолго разглядывает спящую, в очередной раз проверяя и убеждаясь в том, что она действительно спит.
– Если захочешь. Или, на Селесте?
Траубе ничего не отвечает на это и не поддерживает Лайнелла, только приподнимает бровь, награждая его отчего-то совсем не серьезным взглядом. В прежние вечера подобные этому он присоединялся к королю в его уговорах.
– Если бы я не притащил Карла во дворец меньше часу тому назад, то я бы всерьез задумался над тем, что вы сговорились с ним за моей спиной.
Эверт решает прекратить этот разговор. Вместо брака он предпочитает продажную любовь. Проститутки и содержанки не строят из себя неизвестно кого. Они принимают плату, делают свое дело и бывают очень даже милы.
– Позвольте откланяться. День был долгим и утомительным. Завтрашний сулит не меньше свершений, чем сегодняшний.
– Милорд, вы ничего не забыли?
– Нет.
Эверт понял, что удивился этому вопросу, хотя, уже был уверен, что этот день принес достаточно впечатлений.
– А она?
– Она?
Обмен репликами все больше стал напоминать ему разговор умника с идиотом. К несчастью и к его немалому вновь зарождающемуся раздражению к последнему он сам же и с легкостью относит себя.
– Марта, – наконец подсказывает ему Генрих. – Ты не считаешь, что нужно позаботиться о ней?
Эверт Дельвиг так не думает.
– Почему я?
Король и граф Траубе ухмыльнулись, демонстрируя какую-то потрясающую слаженность в этой эмоции.
– А кому ты прикажешь делать это? – Лайнелл откидывается на спинку кресла, демонстрируя самое что ни на есть ошеломление. – Может быть мне?
Эверт прикинул и признал, что идея и впрямь неудачная. Им только не хватало вот такой королевы! Он перевел взгляд на Генриха, но тот
– Уволь!
– Почему нет?
– Я уже упек ее в темницу.
– И?
– Ты же видел, что произошло?
Траубе засобирался, поднимаясь, оправляя и без того идеальный наряд.
– Нет. Не хватало только чтобы она пришла в себя и вызвала этих, лысых ежиков!
Сэгхар Эверт сел обратно в кресло и потер гудящую переносицу.
– Ты сейчас спать пойдешь, а мне еще порядки наводить, – продолжает медленно удаляющийся Генрих, – и хочешь отрицай, а хочешь нет, но все это благодаря тебе. Ты притащил их сюда.
Эверт понял, что его дело – табак, но все же перевел взгляд на Лайнелла. Улыбка медленно, но, верно, сползла с его коронованного лица.
– А ты наглец, темнейшество! – вымолвил Лайнелл и покачал головой при этом
Король уже второй раз вспоминает это прозвище. Сначала Эверта так звали в академии, потом на поле брани. Одна кличка не была связана с другой. В первом случае он был темен от усталости и недосыпа, а во втором, ему ее дали за то, как он мастерски управлялся с тьмой. Мастерски. Эверт и не думал стесняться и хоть как-то преуменьшать это определение. Он гордился своим самоконтролем.
– Почему бы не послать за родственниками?
– Займись этим! Пообщайся со слабым полом. Это полезно.
Эверт общается с изворотливым полом в достаточной мере, чтобы лишний раз осознать, что время для таких занятий надо уделять все меньше и меньше.
– Займись этим, Генрих, – просит он единственного из оставшихся «союзников». – Я прошу тебя.
– Хорошо.
Эверт понял, что присутствие наглой девицы стало все больше напрягать его.
«Я уйду, уеду, улечу ровно тогда, когда сама пожелаю этого!»
Пока все так и было. Но Эверт пообещал себе, что это ненадолго.
– Есть ли во дворце свободные покои?
Король продолжал не то удивляться, не то поражаться, не то обижаться.
– Почему ты спрашиваешь об этом у меня? Я – король, а не мажордом.
Эверт не нашелся, что ответить на это. Действительно, что это он? Ситуация стала все больше напоминать ему какой-то непрекращающийся фарс. Кажется, что друзья решили поиздеваться над ним, перед этим наслушавшись эту!.. Марту, кажется.
– Милорд, – наконец обратился Эверт к Траубе, – окажите милость: пошлите за родственниками девушки. Пусть они заберут ее и как можно скорее.
Генрих склонил голову в знак согласия, но тут же испортил все:
– Откуда?
Эверт подхватил девушку на руки, в очередной раз поразившись тому какая она легкая при всей своей не изящной комплекции. Он не потащит ее в свой особняк. Эверт знает, что будет после: настанет время слабости, обмороков, плохого самочувствия, растянутых лодыжек, а потом последуют заявления, что он скомпрометировал ее. Этому не бывать.