Дочь кукушки

Иконникова Ольга

Баронесс Ла-Тремуй поморщилась:

– Вы не должны так говорить, ваше сиятельство! Как можно не пустить во дворец первого герцога Линарии? В нем есть и королевская кровь!

– Вот как? – удивилась Лорена. – Значит, это тот самый герцог де Ламберт? Я много слышала о нём, но не думала, что он настолько жалок. Ну, согласитесь же, мадемуазели, рядом с таким не захочет сесть за стол ни одна женщина.

– Перестаньте, ваше сиятельство! – ледяным тоном одернула я графиню.

Я еще не была знакома с его светлостью герцогом де Ламбертом и вступилась

за него вовсе не потому, что он носил столь высокий титул. Мне стало жаль его как человека. Ведь он не был виноват в том, что появился на свет именно таким. Представляю, как неприятно ему было бы узнать, что болтают о нём юные глупые барышни.

– Мы должны быть добрее друг к другу!

Лорена покраснела, но промолчала. Я уже не была той девочкой из Аранака, с мнением которой она могла не считаться.

– Именно так, ваше высочество! – с жаром подтвердила Ла-Тремуй.

Я еще раз взглянула в сторону герцога и вдруг увидела, как блестят от слёз его глаза за стеклами очков. Он слышал наш разговор! Он, наверно, слышал каждое слово!

И хотя сама я за эти пять минут не сказала ничего ужасного, мне стало стыдно.

36. Разговор с Лореной

Почти весь следующий день я провела в обществе Лорены – именно ей довелось дежурить в моих покоях. Во время завтрака, который я предложила разделить ей со мной, она смотрела на меня как кролик на удава и принимала пищу с такой робостью, что я ее даже пожалела.

– Неужели вы совсем не голодны, ваше сиятельство? – полюбопытствовала я. – Или, быть может, вам не нравится здешняя еда?

Она оторвала взгляд от тарелки с пирожными, покраснела.

– Что вы, ваше высочество, во дворце отменная кухня. Но я уже успела позавтракать у себя в комнате – я встала немного раньше.

Я видела, что она говорит неправду, но не стала настаивать.

Я вела себя с ней как со всеми остальными фрейлинами – была в меру любезна и делала вид, что до встречи во дворце мы с ней вовсе не были знакомы. Она, как могла, поддерживала эту игру, но это давалось ей гораздо труднее, чем мне.

Лорена не выдержала на прогулке. Когда мы шли по парковой дорожке, сопровождаемые только державшимися чуть в стороне стражниками, она вдруг остановилась, повернулась ко мне и воскликнула:

– Ваше высочество, прошу вас, простите меня!

В голубых глазах ее стояли слёзы.

– Простить? За что, графиня?

– За то, как я вела себя с вами прежде, ваше высочество! Если бы вы знали, как мне жаль! Если бы я знала…

О, да! Если бы она знала, что имела дело с дочерью короля, она вела бы себя совсем по-другому – в этом я не сомневалась. И ее нынешнее сожаление и показная приязнь совсем не трогали меня. Хотя я видела, что сожалеет она вполне искренне. Но сожалела она больше о том, что несколькими месяцами ранее упустила возможность стать подругой наследницы линарийского престола.

– Ну что вы, ваше сиятельство, я давно уже об этом забыла, - я постаралась пожать плечами как можно небрежнее.

Но она не унималась:

– Я была так груба, так дерзка! Я сейчас не сплю ночами,

ваше высочество, вспоминая каждое неосторожно брошенное слово. Мне нет оправдания, но я всё же надеюсь на ваше прощение! Тогда мне казалось, что у меня были основания для подобного поведения, теперь же я понимаю, насколько была неправа.

– Основания? – наконец, возмутилась я. – И что же было таковым основанием? Мое, как вы тогда думали, низкое происхождение?

Ее щеки покраснели еще больше, а губы задрожали.

– Нет, ваше высочество, вовсе нет!

Я посмотрела на нее внимательнее. Ей удалось меня заинтриговать.

– Право же, теперь не стоит об этом говорить, – пролепетала она, совсем смутившись. – Сейчас всё это кажется уже неважным.

– К чему эти недомолвки, ваше сиятельство? – удивилась я. – Коль уж вы начали об этом говорить, то продолжайте!

Она не посмела ослушаться, но голос ее зазвучал еще тише:

– Вы, должно быть, уже не помните, ваше высочество, но тогда его светлость Артур Аранакский расторг помолвку со мной, и я была оскорблена и подавлена. Он заявил, что не может жениться на мне, потому что его сердце давно отдано другой, и я подумала…

Она замолчала, а мое сердце запрыгало в груди испуганной птицей.

– И что же вы подумали, ваше сиятельство? – я боялась, что мой голос задрожит, но вопрос прозвучал на удивление ровно.

– Ох, мне даже стыдно об этом говорить, ваше высочество! Боюсь, сейчас это может прозвучать для вас как оскорбление. Но тогда я подумала, что, возможно, он говорил о вас!

Наверно, я покраснела, потому что Лорена испугалась еще больше.

– Простите, ваше высочество, я обидела вас таким подозрением! Сейчас я, разумеется, так не думаю. Зная, кто вы такая, его светлость никогда не осмелился бы надеяться на..

Она не договорила, но это и не требовалось. Она думала, Артур знал, кто я такая, уже в Аранаке! Но ведь это было не так!

– Ах, ваше высочество, я сделала только хуже!

Нет, она не сделала хуже. Напротив, я впервые услышала от нее что-то хорошее. И хотя я не была уверена, что Артур говорил тогда именно обо мне, одна надежда на это уже согревала меня. Но Лорене знать об этом было не обязательно.

37. Будни принцессы

В этот день я отправилась к источнику вместе с матушкой. Я еще не привыкла к тому, что она рядом, и радовалась каждому мгновению, проведенному в ее обществе.

Она держала меня за руку, и я чувствовала себя счастливой.

– Тебе нравится во дворце, дитя мое?

– О, да! – горячо заверила я. – Здесь очень красиво, и все придворные так заботятся обо мне.

Честно говоря, именно чрезмерная опека и беспокоила меня больше всего прочего во дворце – я уже считала дни до окончания бального сезона. Мне хотелось отправиться с королем и королевой в загородное поместье, где, по словам Данзаса, слуг было вполовину меньше, а свободы гораздо больше. Там я смогла бы заняться верховой ездой и чаще видела бы матушку. Я мечтала часами беседовать с ней, не отвлекаясь на очередные приемы.