Дочь кузнеца
Шрифт:
Все эти дни Занила провела на складе, куда на следующее же утро отвел ее купец. В просторном подвальном помещении было сухо и довольно прохладно. Занила, одетая в толстое шерстяное платье и меховую безрукавку, не мерзла, только руки, обнаженные до локтей и перепачканные красновато-коричневым порошком медленно коченели, поэтому Занила время от времени протягивала пальцы к огоньку, плясавшему на поверхности плошки с маслом, стоявшей возле нее. Кроме этого огонька в помещении были еще две лампы, подвешенные по стенам, но им не удавалось рассеять темноты, царящей в подвале. Во мраке, уютно свернувшемся по углам, прятались тяжелые окованные сундуки и полки, сверху донизу уставленные купеческим добром. К центру комнаты были стащены мешки с теми самыми пряностями, что должны были принести Вароху-купцу такие прибыли. А на деле оборачивались сплошным убытком. Маленькую рабыню посадили
Маленькая рабыня сидела в центре полутемного склада на выделенном ей колченогом табурете, поджав под себя ноги, в окружении развязанных и распотрошенных мешков, время от времени позволяя себе разогнуть спину и протянуть к огню тонкие руки. Но даже если она прикрывала глаза, болезненно-яркий огонек продолжал плясать перед ними, а в воздухе по-прежнему висел аромат пряностей. Этот запах... Заниле казалось, что он пропитал ее всю, сладковато-острый, будоражащий, заставляющий ее голову кружиться. Он преследовал ее, даже когда она по вечерам поднималась из своего подвала, а внизу и вовсе окутывал ее плотной пеленой.
Пару раз за день к ней на склад спускался сам Варох-купец или его племянник - управляющий. Рыжий парень не задерживался надолго и быстро уходил, дав пару коротких указаний, а купец и вовсе ограничивался одним коротким взглядом. Больше Занила не видела никого. Впрочем, Занила была скорее довольна: она была одна, она могла думать.
День за днем руки маленькой рабыни пересыпали пряности, день за днем ее мысли кружились, снова и снова возвращаясь к одному и тому же: она не может долго оставаться рабыней купца, она должна уйти, должна найти Хозяина и убить его! Пока он еще в городе, пока он не успел уехать. Потом... Что будет потом, не важно. Сейчас она должна найти способ выбраться из дома Вароха. Осталось только придумать, как это сделать.
За прошедшие дни (точнее вечера, когда она была относительно свободна, а не должна была безвылазно сидеть в подвале) Занила успела хорошо изучить место, где ей пришлось жить. Дом Вароха был окружен высоким бревенчатым забором, перелезть через который было бы сложно даже взрослому человеку, а уж для девочки одиннадцати зим и вовсе представлялось невыполнимой задачей. Хлев, конюшня и склады, вплотную примыкающие к дому, делили двор на две части. В передней его части в заборе были сделаны широкие ворота, пропускавшие въезжавшие и выезжавшие телеги, тяжело груженные добром, а также маленькая калитка для пешеходов. Занила уже представила, что могла бы проскочить вместе с каким-нибудь обозом телег, но как не попасться на глаза холопам, возчикам, парню-управляющему или самому Вароху, постоянно толкущимся во дворе? Был, правда, еще задний двор, на котором вечерами, когда рабы заканчивали всю свою работу и возвращались в дом, не оставалось практически никого. Но и калитки, обещавшей Заниле путь к свободе, там не было! К тому же двор купца вплотную примыкал к чужому двору, а забор лишь служил границей двух владений. Так что даже если бы Заниле и удалось перебраться через него, она оказалась бы всего лишь в другом дворе. А как выбираться оттуда? Конечно, не все рабы в доме Вароха были настолько ограничены в свободе как она. Повариха, например, каждый день брала большую корзинку и отправлялась на городской рынок за продуктами, холопы не только грузили товары во дворе, но и помогали при лавке, даже мальчишек, обитавших при конюшне, время от времени посылали в город с различными поручениями. Возможно, и сама Занила когда-нибудь сможет выйти за ворота купеческого дома с его разрешения, отправленная с какой-нибудь посылкой. Но когда это будет? Она не могла столько ждать! Она не может позволить себе вновь потерять след Хозяина!
Значит, оставался обоз телег. И нужно лишь придумать, как в него пробраться!
Дни проходили за днями. Занила никак не отмечала для себя движение времени. Пожалуй, только один день запомнился ей совершенно точно - день, когда на нее надели ошейник раба.
Даже в глухой деревне, где Занила родилась, она слышала о том, что каждый несвободный человек несет на себе определенную метку - ошейник, застегивающийся на пряжку с хитрым замком, ключ от которого был только у хозяина. А на самой пряжке обычно делалась гравировка - герб или просто какой-то рисунок, указывающий на принадлежность раба тому или иному хозяину. Ошейник вообще был знаком, особым свидетельством статуса человека. Впрочем, чтобы снять
Ошейники на рабах купца Вароха были из толстой кожи, застегивались на простую медную пряжку с вырезанным изображением колеса и трех спелых хлебных колосьев - своеобразного герба этого богатого купеческого дома. Занила видела это "украшение" на других рабах. В последствие она много раз задавала самой себе вопрос, почему же она была так удивлена, когда одним из вечеров купец Варох вместо того, чтобы отпустить ее в горницу спать, остановил маленькую рабыню на пороге кухни и достал из поясного кошеля полоску сероватой кожи с тяжелой пряжкой на конце. Занила с недоумением посмотрела на вещицу в руках купца, а он, не дожидаясь. Пока рабыня сама поймет, что от нее требуется, просто приказал ей расстегнуть воротник платья. Уверенным привычным жестом, перекинул полоску кожи через ее шею и щелкнул замочком. Занила подождала, не собирается ли он сделать еще что-нибудь, но Варох убрал крошечный ключик в кошель к другим таким же и, казалось, потеряв всякий интерес к маленькой рабыне, сделал знак, что она может быть свободна. Занила подняла руки и ощупала украшение, поселившееся на ее шее. Мягкая кожа прилегала не плотно, замочек оттягивал ее вниз, оставался еще довольно длинный свободный хлястик: ошейник можно будет увеличить, когда рабыня подрастет.
Занила повернулась и пошла прочь с глаз купца, пока он не успел прикрикнуть на нее. Но отправилась она не в горницу. Девочка вышла на задний двор и опустилась на тщательно выметенные деревянные ступени крыльца.
Удивление постепенно сменялось горечью. С чего бы? Всего лишь полоска кожи. Она уже ничего не могла изменить в жизни Занилы.
Из конуры возле конюшни вылез здоровый грязно-серый и всклокоченный пес. Зевнул во всю свою немаленькую пасть, обнажая длинные желтые клыки, почесал задней ногой за левым ухом и отправился прочь куда-то по своим собачьим делам. На псе был ошейник, кожаный, с медной пряжкой и знаком на ней, удостоверяющим владельца.
Губы Занилы тронула горькая совсем недетская усмешка. Чего еще она ожидала? Все верно. Она рабыня, собственность купца. Могло ли все сложиться иначе? Был ли у нее другой путь? Занила убеждала себя, что в той деревне сама выбрала свою судьбу, шагнув навстречу княжеским дружинникам. Для нее это была единственная возможность попасть в княжескую столицу, найти Хозяина. Не льстила ли она себе, воображая, что могла бы поступить иначе?
Впрочем, сейчас это не имело уже никакого смысла: она в столице Махейна, и ее Хозяин здесь же. И высокие стены, окружающие двор купца, не помешают ей добраться до него. И кожаная полоска с медной бляхой не остановит ее.
Занила поднялась с крыльца, застегнула ворот платья, оставив ошейник внутри, и отправилась спать.
Ранним утром, поспешно проглотив свою порцию жидкой каши с куском грубого хлеба, Занила вместо того, чтобы, как ей было положено, отправится в подвал, проскользнула в сени, а оттуда вместе с несколькими рабами-мужчинами на двор. Поздний зимний рассвет только начинал разгораться на бледном небе, но в доме Вароха-купца уже вовсю кипела жизнь. Во дворе грузились две подводы - провизия, заказанная самим князем. Вокруг них сновали рабы, стаскивая мешки и круглые стянутые железными обручами бочки. Несколько мужчин взобрались на сами подводы, принимали и укладывали груз. Возле крупных мохноногих лошадей, уже впряженных в оглобли, прохаживался конюх. В морозном воздухе от разгоряченных тел людей и животных поднимался пар, золотившийся в первых лучах еще не взошедшего солнца. Голоса перекрикивающихся рабов, ржание застоявшихся коней, стук деревянных бочек о деревянные днища телег - все это сливалось в один общий гул, далеко разносившийся в неподвижном утреннем воздухе.
На маленькую рабыню, притаившуюся возле крыльца, никто не обращал внимания. Занила же оглядывалась вокруг: вот рыжеволосый племянник купца с неизменной восковой дощечкой в руках важно похаживает между подвод, приглядывая за рабами и отмечая каждый новый погруженный мешок. А вот и сам Варох возле ворот разговаривает с высоким человеком, одетым в богатый кафтан, перепоясанный перевязью с мечом в простых вытертых кожаных ножнах, служащих явно не для украшения, - человек князя.
<