Дочь лучшего друга
Шрифт:
К концу речи мой голос начал спотыкаться из-за душивших меня рыданий.
— Ответь мне всего на один вопрос.
Я перестала вздрагивать и заставила себя посмотреть на Игоря.
— Почему ты не рассказала мне о том, что сделал Костя? В тот день тебе были неприятны даже мои прикосновения. Почему ты мне ничего не сказала?
— Потому что я боялась! — из моей груди вырвался крик. Крик отчаяния. И крик боли.
— Чего? Чего ты могла со мной бояться?
— Я боялась, что ты больше меня не захочешь!
Находиться рядом с Игорем стало
— Что за бред!
— Он… Он трогал меня… Он держал меня силой… Он хотел… Он мог… И я не могла ничего сделать.
Истерика вернулась, погребая меня под собой.
Игорь обнял сзади, но сейчас его руки не согревали.
— Неужели, ты думала, что я обвиню тебя в произошедшем? Ты думала, что будешь… будешь мне противна? Господи, малыш! Откуда у тебя такие мысли? Посмотри на меня.
— Нет.
Впервые за прошедшую ночь и утро он не стал настаивать.
— Я бы никогда так не сделал. Ты прекрасна, малыш. И неважно, кто и что захотел с тобой сделать. Ты в этом не виновата. Не становишься от этого хуже. И ты все также желанна для меня. Я видел фотографии, на которых Костя пытался тебя изнасиловать. Но я здесь. Рядом с тобой. И три часа назад мы занимались сексом. Как еще мне доказать тебе, что действия твоего бывшего жениха никак не повлияли на мое отношение к тебе?
Его слова стали лучом света в моем погруженном во мрак мире. Неужели, он говорил правду?
— Я чувствовала себя грязной, — прошептала я, сжимаясь в комок.
— Никогда не смей так о себе говорить, — разозлился Игорь. — Что мне с тобой делать? Ты плачешь уже третий раз за последние несколько часов. И я не знаю, что с этим делать, черт побери!
Его руки отпустили меня. Но он оставался рядом.
— Я не хочу, чтобы ты приходил только на час, — мой голос был едва слышен.
— Тогда позволь мне стать частью твоей жизни и быть с тобой не только во время секса. Я хочу знать все, что с тобой происходит. Все, что тебя радует или расстраивает. Что у тебя болит. Я хочу, чтобы ты мне доверяла.
— Когда ты уйдешь… Я не смогу больше… выжить, — признание поразило даже меня саму. — Второй раз не смогу.
Игорь прижал меня к себе и укачивал, словно маленького ребенка.
— Я не уйду. Пока ты сама этого не захочешь. Давай попробуем друг другу доверять? У меня уже восемь лет не было нормальных отношений. Длительных отношений.
Я понимала, о чем он говорил, поэтому молчала, впитывая в себя его запах и тепло.
— Мне трудно вспомнить, как это. А тебе трудно поверить мне после того, что я с тобой сделал. Мы можем попробовать вспомнить?
Моя голова задергалась, соглашаясь. Из груди Игоря вырвался облегченный вздох.
— Хорошо. Хорошо. И плакать мы больше не будем, да?
Я молчала.
— Ладно, будем разбираться с проблемами по мере их поступления. Знаешь, — улыбнулся он. — Еще ни одни переговоры, даже с дотошными немцами, не давались мне с таким трудом и с потерей
Я лишь теснее прижалась к нему, желая просочиться внутрь, стать его частью, стать с ним одним целым. Ладонь Игоря гладила меня по спине. И не было в этой ласке ничего сексуального. Простое желание успокоить и защитить. Кажется, я собиралась снова разреветься.
Он ушел через два часа. Его ждал самолет и мой отец в Москве. А мне снова оставались мысли о нем, короткие смс и звонки по вечерам.
Кстати, трусики он мне так и не вернул!
Игорь
Я вышел на улицу и остановился. Сумасшедшая ночь и не менее безумное утро. Меня словно пропустили через мясорубку. Выжат. Раздроблен. И понятия не имею, что со всем этим делать.
Альберт держал дверь в машине открытой, дожидаясь, когда я сяду.
— Женщины — это стихийное бедствие, правда? — спросил я, подходя ближе.
— Только если она вам небезразлична, — ответил он с едва заметной улыбкой. — В противном случае, вам нет никакого дела до того, какая она и что делает.
Я кивнул и забрался на заднее сиденье. Да, Альберт был прав. Рита никогда не вызывала у меня безразличия. Даже, когда была нескладным подростком. Но тогда это было другое. Тогда она была для меня просто дочерью лучшего друга. А сейчас?
— В аэропорт? — спросил Альберт, усаживаясь за руль.
— Нет. Заедем в одно место.
Я назвал ему адрес Ритиного бывшего жениха. Его мне любезно предоставил Генрих сегодня утром, пока она спала.
Я вспомнил ее лицо. Заплаканное, влажное от слез и такое несчастное, словно она похоронила кого-то очень близкого. Черт! Не думал, что ее чувства ко мне настолько глубоки. Как я надеялся, что для Риты — это всего лишь секс, банальный трах, дань увлечению прошлого, детской влюбленности. Но сейчас она уже не была ребенком. Хотя я воспринимал ее именно так. Моя маленькая беззащитная девочка. Сколько же боли я тебе причинил!
Ее слезы разрывали мое сердце на части, оставляя лишь кровавые лохмотья. Почему я снова и снова делал ей больно? Это какой-то замкнутый круг. Нездоровый замкнутый круг. Я чувствовал себя в западне. И мне это не нравилось.
Мне казалось, что мои чувства давно атрофировались, потому что я ими не пользовался. Ни одна женщина не зажигала внутри меня даже крошечной искры. Я спал с ними, водил их в ресторан, дарил цветы и подарки, но ничего не чувствовал. Мне так было удобно. Они согревали мою постель. Я им за это платил. Притворством, бриллиантами, поездками на острова. Все было до банального просто и понятно. У меня были правила, которым я следовал. Не оставаться до утра. Не пускать в свою жизнь.
Не погружаться в их жизнь. Как только что-то начинало идти не так, я уходил. Без сожаления и моральных потерь. Все было просто. Тогда. Но не сейчас. С Ритой я уже нарушил все свои правила. Что мне с этим делать? Оставалось только уйти.