Дочь Некроманта
Шрифт:
— Чего стоишь, помогай, наши костяные приятели вот-вот будут здесь! — поторопил ее монашек.
Вдвоем они разнесли каменный пол в брызги. Открылся темный провал — в отличие от первого коридора в глубине не было даже факелов.
— Пошли, — монах первым спрыгнул в черноту. — Осторожно, тут тьма, хоть глаз коли…
Ниакрис поспешила набросить обычное заклятье, позволявшее ей видеть в темноте, словно днем. Монах же, похоже, ни в каких специальных заклинаниях не нуждался — шел себе, легко ориентируясь в полном мраке.
Второй тоннель оказался
— Браво, — сказал монах, в свою очередь перерывая тонкую нить-растяжку над самым полом. — Только побереги силы. Ты могла бы просто уклониться. Это, Лейт, все еще только цветочки, — ягодки, я так понимаю, ждут нас в главной башне… Спасибо гномам, оттянули на себя да на пожар большинство этих зомбей, будь они неладны!
Коридор вывел на узкий каменный балкон, опоясывавший какой-то громадный зал, уходивший вглубь на сотни и сотни саженей. Там, на дне, чувствовалось какое-то нехорошее шевеление, что-то шебаршилось там, возилось, скрипело не то множеством конечностей, не то еще чем; думать, что за мерзость таится там, Ниакрис не стала. Все равно не уцелеет, когда этот замок начнет проваливаться…
— Мертвяки, — каким-то осипшим голосом вдруг произнес монах. — Сколько ж их тут… сколько ж он погостов разорил, вражина, предков чужих из домовин выдернул…
Ниакрис вздрогнула. Черная яма под ногами, казалось, до краев наполнена нечеловеческим горем и отчаянием, отчаянием, которое никогда не постичь живущему, даже не приблизиться к пониманию…
Да, теперь она чувствовала. С разных кладбищ они стекались сюда, неведомыми путями мертвых, валились, точно мешки, в разверстую пасть бездны; магия залечивала их раны, укрепляя и отращивая вновь сгнившую плоть, магия давала им странное подобие второй жизни, магия вдыхала в них неутолимую ненависть ко всем, за кем еще не захлопнулась крышка гроба; и за всем этим стояла одна злая воля — того, кто скорчился сейчас на черном троне, водруженном в роскошном зале на самом верху коронной башни.
— Быстрее! — рявкнул монах. — Нечего на них глазеть! Прикончим главного — эти сами рассыпятся… но, однако ж, сколько их там… И, похоже, их всех на поверхность сейчас гонят. Ох, жарко там сейчас гномам приходится…
Балкон окончился целой галереей грубо пробитых в скале проходов, и Ниакрис растерянно остановилась — куда идти дальше?
Монах же, однако, замешкался лишь на краткое мгновение.
— Сюда! — бросил он так уверенно, словно показывая дорогу в своем родном монастыре.
И вновь Ниакрис послушалась, хотя в глубине души шевельнулся червячок подозрения — да откуда ж этот монах может так хорошо знать все здешние ходы и выходы, если она не чувствует сейчас никаких его заклинаний?
Так или иначе, они
— Крепко ладили, — невозмутимо заметил подоспевший монах. — Только рано Он думает, что взял нас. Ну-ка, помогай! Руку дай! Вас что, не учили в Храме двойному плетению?!
Двойному, равно как и тройному и четверному — совместному плетению заклинаний в Храме Мечей, конечно, учили. Но с такими же, как Ниакрис, воинами Храма, не с любым владеющим магией, сколь бы силен он ни был!
Пол под ногами чуть ощутимо вздрогнул. Погоня вновь садилась на плечи.
— Все просто, — торопливо бросил монах, сам резко хватая неуверенно поднявшуюся ладонь девушки. — Эту сталь не возьмет никакой огонь или таран — от такого оружия их мастер-хозяин защитил надежно. А сделаем мы так… пусть-ка у нас разрыв-чары как следует поработают!
Что такое разрыв-чары в понимании своего спутника, Ниакрис не знала. Вновь и вновь она ощущала себя не безжалостной и могущественной мстительницей, огнем и мечом прокладывающей себе дорогу сквозь орды врагов, а совершенно обыкновенной девчонкой пятнадцати лет, кое-как выучившей пару-тройку несложных заклятий и возомнившей после этого себя настоящей волшебницей!
Монах что-то коротко бросил шепотом, и Ниакрис тотчас скрутила судорога жестокой боли. Из стен брызнули фонтаны измолотого в пыль камня, обнажились крепления прутьев, и миг спустя неподъемная решетка с тяжелым грохотом и лязгом грохнулась об пол.
— Вот и все, — монах утер пот со лба. — Извини, я у тебя, кажется, многовато силы черпнул… но драться с целой ордой зомбей, право же, нам сейчас не с руки…
Ниакрис и в самом деле ощущала себя, словно побывав между мельничных жерновов. Монах безжалостно вскрыл, казалось, саму ее душу, встряхивая ее, словно закоренелый пьяница бутылку, взалкав, как говорится, «последней капли».
— Ну, идем, идем, на ходу в себя придешь, — дернул девушку за руку монах. — Еще немного я тебя проведу, а потом уж, извини, тебе придется в бой вступать — все ж это твоих родных убили, не моих. Так что тебе и мстить…
«Да кто ж он такой на самом деле?!» — только и смогла лишний раз поразиться Ниакрис.
Поверженная во прах решетка осталась позади. На прощанье монах обернулся и, не прибегая больше к помощи своей спутницы, без лишних слов заставил рухнуть уже и без того треснувшие своды.
— Мертвяков это не остановит, но на какое-то время задержит.
От этого коридора тоже постоянно отходили какие-то боковые узкие тоннели, тянулись во тьму лестницы, время от времени тянуло дымом — монах уверенно шел вперед, никуда не сворачивая.