Дочь профессора
Шрифт:
— Может быть, — сказал Петерсон, — может быть, вы хотели бы позвонить в больницу?
— Да-да, — глухо, безжизненно отозвался профессор. — Да, конечно. — Он встал и подошел к секретеру. Взяв телефонную трубку, он начал рыться в справочнике.
— Семь два шесть два два нуля, — сказал Петерсоп.
— А… Да-да, — сказал профессор. Он набрал номер и, когда его соединили, справился о своей дочери, выслушал ответ, поблагодарил и повесил трубку.
— Она пришла
Тот кивнул.
— Ей здорово повезло, — сказал он.
— Да. — Генри Ратлидж снова опустился в кресло. Прижал кончики растопыренных пальцев одной руки к другой. — Как же это могло произойти?
— Боюсь, что нам придется спросить у нее, — сказал полицейский.
— Да-да, разумеется.
— Может быть, вы хотите поехать со мной в больницу?
— Да, это было бы очень любезно с вашей стороны. Они встали,
— Я сейчас скажу жене, если вы подождете минутку.
Стоя возле камина, Петерсон смотрел вслед высокому, худощавому ученому, когда тот выходил из комнаты. Потом окинул взглядом книги: Гоббс, Аристотель, Маркс. Его взгляд стал неподвижен: Карл Маркс, «Капитал», том первый. Ленин, «Государство и революция»; Иосиф Сталин, «Основы ленинизма».
Откуда-то со стороны холла донесся женский голос — чуть хрипловатый, резкий.
— О господи… она сильно расшиблась? Впрочем, удивляться нечему. Нет, поезжай ты… я не могу… не могу двинуться. — И еще какие-то приглушенные, неразборчивые слова.
Профессор возвратился в кабинет. Его уже тронутые сединой волосы были подстрижены не коротко и не длинно, а именно так, как должно, такое же впечатление производил и покрой его костюма. Морщины на его лице были отчетливо видны, но и в них было достоинство, они так же гармонировали с его благородной осанкой, как его белоснежная рубашка и начищенные ботинки.
— Ну что ж, поедемте, — сказал он.
Машина снова пересекла Гарвардскую площадь.
— Если тут замешан кто-нибудь еще, — сказал полицейский, — мы его разыщем.
Профессор кивнул. Некоторое время они оба молчали.
— Видите ли, какое дело, сэр, может, у вашей дочки что-нибудь не совсем ладно, так нам, пожалуй, лучше бы знать об этом.
— Да нет, — сказал профессор, покачав головой. — Она вышла замуж в начале этого года… потом они разошлись. Это могло подействовать на нее.
— Больно уж она молода для такого дела.
— Да, она рано вышла замуж. И брак длился недолго.
— Так что не исключено, что она просто сама выбросилась?
— Да. Впрочем… не знаю. Вам бы надо спросить об этом
4
— Установлено, — сказал больничный врач, — что ваша дочь имела сношение с мужчиной незадолго… вернее сказать, непосредственно перед падением из окна. Профессор молчал. Он смотрел прямо перед собой в глубь коридора, по которому он шел вместе с доктором и агентом Петерсопом.
— Это не имеет отношения к полученным ею повреждениям, — сказал доктор. — Но нам пришлось обследовать ее, и это… это выявилось с полной очевидностью.
— На то оно и было похоже, — сказал Петерсон.
— Вам бы надо позвонить доктору Фишеру, — сказал профессор.
Они подошли к палате. Петерсон покинул их, отправился звонить психиатру.
Отец в сопровождении доктора прошел в палату к дочери. Она лежала на спине. На ней был белый больничный халат. Волосы расчесаны. Глаза закрыты. У стены в изголовье кровати сидела санитарка.
— Только на минуту, — прошептал врач. — Ей нужен покой.
Генри Ратлидж кивнул. Он подошел к кровати, присел па стоявший рядом стул и наклонился над дочерью. Глаза ее были закрыты, и он долго молчал; когда она их открыла, он назвал ее по имени. Луиза повернула голову, увидела отца, по ничего не отразилось па ее лице, и она снова устремила взгляд, в потолок.
— Бедная девочка, — сказал Генри Ратлидж. — Мне очень тебя жаль. Моя бедная малышка.
Лицо ее было все так же неподвижно.
— Ты можешь рассказать мне, как это случилось, Лу? Полиции это важно знать. Ты что — упала?
Она не отвечала.
— Там был какой-то мужчина? Был там кто-нибудь? Прошу тебя, дорогая, скажи мне, а я сообщу полиции…
Она отвернулась к степе и закрыла глаза.
5
Доктор Фишер был в гостях, но Петерсон разыскал его. Доктор сказал, что сейчас приедет. Хозяйка дома, увидав, что гость надевает пальто, стала просить, чтобы он не уезжал так рано. Доктор улыбнулся, пожал плечами.
— Одна из моих пациенток только что выбросилась из окна, — сказал он, — так что, вы понимаете… — Он снова улыбнулся — хозяйка была богата и хороша собой — и пообещал вернуться.
Когда он приехал в больницу, профессор Ратлидж сидел в вестибюле один. Они обменялись рукопожатием.
— Она не хочет разговаривать со мной, — сказал профессор. — Я очень сожалею, мне не надо было спешить.
— Нет, нет, — сказал доктор Фишер, — вы правильно сделали, надо было попытаться.