Дочь прокурора
Шрифт:
Уже спустя час я была на приёме у их знакомого врача. Вроде бы ничего серьезного, вирус, или как я думаю – это было от переживания. Психосоматика – штука сильная. С ней тяжело бороться, а я в последние дни только и делаю, что нервничаю.
У меня, на всякий случай, взяли анализ крови, выписали лекарства и сказали приехать завтра за результатами.
По пути в отель мы заехали в аптеку, и вооружив меня медицинскими препаратами, Джан удостоверился, что я приняла все по назначения и уехал. Температура к ночи поднялась выше тридцати девяти. Меня бросало в жар, потом морозило. Горло нещадно болело,
А на следующее утро мы в назначенное время снова были в больнице.
– Ну, как Вы себя чувствуете? – поинтересовался доктор.
Внешне он был чистый турок, темные волосы, борода, смуглая кожа, но говорил на понятном мне языке, что намного облегчало диалог.
– Честно? Не очень. Ночью сначала хотелось кожу с себя снять от жара, а потом укутаться в одеяло потеплее.
– Понимаю. И горлу не легче?
– Нет. Глотать больно и говорить.
– Тогда не говорите, а слушайте! – улыбнулся ободряюще он, - Ничего страшного в анализе я не вижу. Немного повышены лейкоциты, а вчерашний мазок из горла подтверждает, что это вирус. Всё бы ничего, но те лекарства, что я бы мог вам прописать в обычной ситуации, сейчас я прописать не могу. Поэтому будем лечиться пока народными методами, без противовирусных сильного действия. Думаю, ваш иммунитет справится и так мы не навредим ни вам, ни ребёнку.
Мне показалось, что я ослышалась.
– Ребёнку?
– Да. У вас повышен ХГЧ. Вы не знали?
Не знала ли я? Сердце заколотилось как оголтелое, и меня снова бросило в жар. Только на этот раз не из-за температуры. Мурашки поползли по спине, прямо к кромке волос.
– Вижу, не знали, - усмехнулся доктор, - срок совсем маленький. Надеюсь, я принес радостную весть?
Он сощурился, вглядываясь в мое лицо, а я только сейчас начала выходить из ступора. Медленно кивнула, ощущая, как в груди увеличивается горячий шар. Ребёнок.. у нас с Амиром будет ребёнок!
Машинально положила ладони на живот и снова кивнула, будто первый раз вышел неубедительным, а потом почувствовала, как улыбаюсь.
– Да, да, доктор!
– Ну и отлично, а то я было испугался! Можем провести дополнительные анализы и теперь я просто обязан следить за вашим здоровьем еще более внимательно!
– Давайте проведем. Все анализы, я на всё согласна!
51
Лия
Домой я ехала и плакала. Джан разнервничался, пытался узнать у меня всё ли в порядке, а я только кивала головой, заверяя, что не просто в порядке. Всё очень хорошо. Просто говорить Джану о своей беременности не хотела. Первым должен был узнать только Амир.
Когда Джан уехал, я снова выпила жаропонижающее и отправилась в аптеку за тестом. На всякий случай. Для себя. Увидеть собственными глазами эти две красные полосочки, знаменующие начало новой жизни.
И я их увидела. Одну жирную, а вторую еле заметную. Держала в руках тест и улыбалась, как обезумевшая. И пусть я только на первом курсе, и мне восемнадцать, это всё не имеет значения, ведь внутри меня формируется будущий человечек. Наш с Амиром человечек, у которого будет такая же смуглая кожа, как у его папы, и возможно,
Дрожащей рукой, я набрала номер Амира, и пока слушала гудки, думала упаду в обморок от ожидания. Один, второй, третий… десятый. Звонок сбросился. Я позвонила ещё раз, но снова тщетно.
Возможно, он занят… Но мне так хотелось поделиться с ним этой новостью, что я сфотографировала тест, открыла наш с ним чат и написала: «Ещё одна причина по которой ты должен как можно скорее приехать ко мне. Мы ждём тебя», приложила снимок и отправила.
Затаив дыхание ждала, когда же галочек станет две, но Амир не появился в сети ни через минуту, ни через полчаса.
Волнение начало распространяться в воздухе невидимой отравой. Я позвонила маме, но она тоже не ответила, набрала папу – тишина. Да что ж это такое? Снова зашла в чат с Амиром и почувствовала, как сердце подпрыгнуло. Галочек было две. Обе фиолетовые. Прочитал… и вышел из сети, даже не ответив.
Почему? Амир бы просто так не проигнорировал такую новость. Что-то определенно случилось! Пульс за короткое мгновение взлетел до высшей отметки. Я суетливо позвонила Юле, но кроме как роя вопросов от неё ничего не добилась. Это и не удивительно. Кто для неё Звягин? Никто. Даже если бы что-то случилось, она была бы не в курсе. Пообещав ей рассказать позже почему я пропускаю учебу, я попрощалась с подругой, и уже собиралась снова звонить Амиру, как заметила в одном из пабликов новость.
«Влиятельный прокурор Звягин Глеб Степанович, потерявший несколько дней назад сына, обвиняется в связи с известным контрабандистом. Имеющиеся документы, а также видеосъемка, сделанная во время передачи оплаты Звягину подтверждают, что начальник отдела областной прокуратуры сообщал контрабандисту о запланированных следственных действиях правоохранителей, которые вели расследование против подконтрольных ему компаний. Также бывший прокурор имеет связи с местными владельцами подпольных казино, регулярно отчисляющими на его счет взятки в особо крупных размерах».
Там еще перечислялось много упоминаний в чём был замешан Глеб Степанович, а я по мере прочтения понимала, что, скорее всего, эту информацию поднял на поверхность Амир. Но почему тогда он не перезвонил? Не написал? Не дал знать о себе? Неужели угрозы отца не были пустыми, и Амира всё ещё могут посадить?
От досады и незнания ситуации я готова была на стены лезть. Плюнув на обещание оставаться в Турции, зашла в приложение и заказала себе билет домой. Я не могу так. Не могу сидеть сложа руки и ждать новостей. Рейс, правда, был аж на восемь часов вечера, до которых еще нужно было как-то просуществовать.
Немного позже, мне наконец, перезвонила мама.
– Всё в порядке, дочь. Глеба посадят надолго. Как сказал Амир, его знакомый прокурор, какой-то Ковнев, будет лично вести это дело. Звягину светит минимум пятнадцать лет лишения свободы.
– А Амир? О нём что-то слышно? Ты видела его сегодня?
– Утром, во время ареста Глеба. Я приехала по просьбе Елены, она в истерике уже какой день. Там и папа был.
Мама ушла от папы, и теперь временно живёт у подруги. Говорит, что потеряла доверие и веру в него. И я понимаю её, как никто.