Дочь прокурора

Савицкая Элла

Не сдержавшись, я обхватила его лицо ладонями и погладила появившиеся на щеках ямочки. Их раньше ни разу не было за всё время нашего знакомства!

– Я так тебя люблю! – прошептала, захлебываясь в любви к этому мужчине, - Так сильно!

– И я тебя, малыш! Ты даже не представляешь как сильно!

Эпилог

Ступни утопают в теплом песке, шаг… еще один… Подол белого приталенного платья щекочет лодыжки, а опускающееся за горизонт солнце придаёт ему нежный оранжевый

оттенок.

В каких-то десяти шагах от меня стоит Амир. Ослепительно красивый, настолько, что в груди больно становится. Но эта боль … она восторженная, щемящая.

На Амире белая рубашка, а брюки внизу подкатаны, так как его ступни, как и мои, утонули в песке. Позади моего будущего мужа располагается волшебная белая арка, украшенная пышными цветочными композициями и тончайшим, развевающимся от ветра фатином.

Сегодня я выхожу за него замуж. Прямо здесь, в Турции, в маленьком городке, куда Амир меня привёз, чтобы провести вместе время.

Из гостей мы не пригласили никого. Пышных торжеств не нужно ни мне, ни ему. Ведь это наш день, только наш праздник. И разделить эти таинственные минуты мы хотели лишь друг с другом.

Когда я подошла к Амиру, он сплел наши пальцы и склонился к моему уху:

– У меня дух от тебя захватывает, малыш.

– А у меня от тебя. Это нормально?

– Это так, как должно быть! – подмигнул мне он.

И действительно. Всё было так, как должно.

После свадьбы мы с Амиром отправились в свадебное путешествие на один из островов, где провели вместе просто магическое время.

Только мы вдвоём в небольшом, но ультрамодном, комфортабельном бунгало, из которого прямой выход к морю с одной сторону, и прямо в бассейн – с другой. Нужно ли говорить, что в эти дни не сосчитать сколько раз Амир брал меня – свою теперь уже законную жену?! От его напора и животного голода у меня кружилась голова. Но я была самой счастливой. Потому что что может быть лучше, чем испытывать на себе неутолимое, жгучее желание своего мужчины?

По возвращению, первым делом я встретилась с мамой. Она сняла квартиру неподалеку от нас с Амиром, потому что уже знала о будущем внуке или внучке, и собиралась мне помогать во что бы то ни стало.

Я решила, что возьму на год академический отпуск. Потом, когда малыш преодолеет этот рубеж первых месяцев, мой организм подстроится к новому течению жизни, я смогу посвящать себя и ребенку и уделять время на обучение. Но все же первые месяцы мое внимание должно быть полностью адресовано малышу.

К папе я отправилась только спустя несколько месяцев. Не то, чтобы мы не созванивались. Он звонил, интересовался, но созрела я с ним на встречу уже когда мой живот заметно округлился.

В здание прокуратуры меня подвёз Амир. Заходить к отцу он отказался, сказал, что подождет в машине. Знаю, что после ареста Звягина они не контактировали. Говорят, что в тюрьме Глебу Степановичу стало плохо и он умер. Своей ли смертью или об этом позаботился Амир – я

не интересовалась. Оставила всё, что связывало меня с их семьей в прошлом. Знаю только, что Елена Валерьевна уехала к родителям.

Папа же теперь занимал место Звягина. «Главный прокурор области Игнатов П.С.» гласила табличка на двери его кабинета. Амир больше не мстил ему и в какой-то момент его повысили, вот так просто, без объяснений. Как сказал мой муж, что несмотря ни на что, мой отец подарил ему самый главный подарок в его жизни – меня. Поэтому он тоже окончательно отпустил прошлое.

Постучавшись в дверь и дождавшись громогласного «Входите», я ступила в кабинет.

Оторвавшись от бумаг, безразличный взгляд отца в мгновение озарился.

– Лия, дочка, - он встал с кожаного кресла и быстрым шагом направился ко мне.

Сердце болезненно сжалось. Папа разительно изменился. Лицо осунулось, под глазами темные круги, щеки впали, на скулах щетина. Раньше она каждое утро начинал с того, что гладко брился. От его круглого брюшка не осталось и следа. Без калорийных и вкусных ужинов мамы он сильно потерял в весе.

– Здравствуй, - произнесла я, и проглотила последний слог, потому что оказалась крепко зажатой в отцовских объятиях.

– Здравствуй, хорошая моя, - он оторвал меня от себя и удерживая за плечи, осмотрел внимательно сначала моё лицо, а потом и живот, - поздравляю тебя ещё раз!

– Спасибо, - улыбнулась я.

Больно было смотреть на него такого. Непривычно. Словно передо мной абсолютно другой человек – истощенный, потерянный.

– Как ты?

– Да как? Ничего, работаю, сама знаешь сколько здесь дел.

– Знаю, - ответила я, прекрасно понимая, что «дела», которые ведёт папа, уж точно не могут быть кристально чистыми.

– Ты сама как? Садись. Чаю хочешь? – мягко подтолкнув меня к стулу, засуетился папа.

– Давай.

– Он вкусный, зелёный, как ты любишь. Кофе не предлагаю, тебе нельзя, наверное.

– Можно, если без кофеина.

– Без кофеина у меня нет. Как ты? Амир?

– Нормально. Амир открыл ещё один бар, в столице. Доверил его управляющему. Я вот расту…

– Вижу, тебе идёт.

– Спасибо.

Пока папа заваривал чай, я осмотрелась. Большой, светлый кабинет с огромным дубовым столом подчеркивал нынешний статус отца. Он наконец, добился того, чего так хотел. К чему стремился буквально всю свою жизнь.

Просканировав картины на стенах, кожаный диван и большой аквариум рядом с окном, мой взгляд наткнулся на фотографию в рамке, стоящую на кофейном столике.

На ней папа, мама, и я. Широко улыбаемся в объектив. Я помню этот день. Это был день моего рождения, восемнадцатилетие. Тогда я еще не знала, как круто всё изменится для меня уже через каких-то несколько месяцев.

– Держи, дочь. Есть вафли, хочешь?

– Нет, спасибо. Пища надолго не задерживается в моём организме, поэтому лучше просто чай.