Дочь рода. Книга 4

Дереча Екатерина

– Как прикажете, ваше величество, – Савицкий поклонился и с тоской посмотрел на двери. Ему нестерпимо хотелось покинуть кабинет и посоветоваться со своим помощником.

– Пригласи к Ярине придворного стилиста, пусть приведёт девочку в порядок, – распорядился Александр IV и махнул на выход.

Савицкий снова поклонился – но уже ниже и уважительнее – и неспеша двинулся к своему кабинету. Административное крыло дворца насчитывало десятки таких кабинетов для всех ведомств и служб. Здесь располагались архивы, в том числе засекреченные, государственный реестр

учёта благородных родов и их магических рангов; даже служба записи актов гражданского состояния имела в этом крыле отдельное помещение.

По походке главы Тайной Канцелярии никто не смог бы сказать, что тот торопился. Неспешный шаг, улыбки и приветственные кивки, приклеенная формальная улыбка, – всё в нём было таким же, как обычно. Кроме одного: всё нутро Савицкого дрожало от предвкушения.

Он зашёл в кабинет, отослал секретаря и позвал помощника к себе. Зиновий Гречихин стал незаменимым. В будуарах ходили неприличные слухи полушёпотом, но канцлеру и его помощнику не было до них дела.

– Ну что? – спросил Зиновий, устроившись в кресле напротив Савицкого.

– У неё получилось, – коротко ответил Савицкий, развязывая галстук и расстёгивая верхние пуговицы рубашки. – Она смогла соединить утраченные накопители и выжить после этого.

– Думаешь, она именно та, кто нам нужен? – с сомнением протянул Гречихин.

– Да свершилось сие, да исполнилось. Клятва дана и принята во всех мирах, – слова Древних прозвучали естественно, словно Валентин Савицкий говорил на этом языке всю свою жизнь. – Надеюсь, она готова к последствиям.

Глава 17

В палате было тихо, лишь изредка пищала система записи состояния больного, в данном случае – меня. Всё то время, что меня перевозили в столицу, обследовали и изучали, собрав консилиум из лучших целителей Империи, я провела в стазисе. Он должен был отключить меня полностью, но этого так и не произошло.

Я не могла двигаться, но всё слышала: вердикты лекарей, переговоры Савицкого с важными людьми, шепотки помощников целителей, которым впервые довелось увидеть редчайшие феномены.

Не удивительно, что целители были в полном недоумении от моих энергетических каналов – я расширяла их дважды, когда прогоняла Хаос и пыталась выжить. Если бы они знали, сколько энергии прошло через них, они были бы в шоке.

После трансформации источника я ни разу не проверяла его возможности в полной мере. Тренировки с Трисой на грани истощения были лишь каплей по сравнению с энергией десятка накопителей. Так что стазис, который на меня бросил Николай, буквально спас мне жизнь. Источник выдержал и даже хорошо прокачался за счёт преобразования энергии, а вот тело могло не выдержать.

Пока я неподвижно лежала в палате, в моей голове шёл почти непрерывный диалог с питомцами. Дирхтан со своей стаей зачистил всю горную гряду от сбежавших тварей и просил разрешения уйти дальше на север. Охотиться им было больше не на кого, а питаться чем-то надо. Дирх очень хотел быть ближе ко мне, но я теперь

редко оставалась в одном месте надолго, так что с моей стороны было бы нечестно держать его.

Ахашши тем временем жаловался, что Николай забыл его в форпосте и моему хамелеону пришлось своим ходом возвращаться в поместье Войтовых. Матвей, конечно же, пожалел «животинку» и окружил его заботой.

Хаш делился новостями из дома, а я грустила. Михаил с женой нашли общее занятие – они постоянно торчали на полигоне и зале для тренировок. Юля даже уговорила Мишу сходить «по разломам» вдвоём. Она окончательно оправилась после плена и снова стала боевой девушкой, о которой рассказывал Алексей.

Затем из разговоров брата с женой мой питомец узнал, что военная кампания началась. Алексея отправили во Французское Королевство, а Николай сейчас в столице с Софьей. На войну от нашего рода хотели призвать Мишу, но Коля вызвался заменить его. Аристократы не поняли стремления главы рода воевать за брата, но я знала – он хочет сохранить тайну Михаила. Слишком опасно иметь в роду сразу двоих повелителей стихии.

Болтовня с Хашем отвлекала от мыслей, что меня изучали, словно я подопытное животное. Нет, границ никто не нарушал – всё же я аристократка, а не девочка с улицы, но это раздражало.

Когда целители наконец оставили меня в покое, я поняла, что окрепла достаточно – и тело, и энергетические каналы восстановились полностью. Проверив, как отзывается магия, я просто сбросила стазис. По ощущениям – будто избавилась от тугих верёвок, которыми меня обмотали с головы до ног. По энергоканалам заструилась магия, и я отправила несколько импульсов, чтобы разогнать кровоток.

Наконец приподняв голову, я огляделась. Палата была роскошной: на стенах вместо привычного кафеля красовалась сложная мозаика, плитка на полу сверкала позолотой в свете огромной люстры с витиеватыми узорами.

Рядом с низким резным столиком стояло два кресла с кожаной обивкой, вдоль одной стены стояли рядами букеты цветов. Да тут целая оранжерея – одних только роз я насчитала около десятка сортов.

Зов показал мне приближающегося человека, и я приняла неподвижную позу. В палату кто-то зашёл, ступая почти неслышно, – судя по отклику, это Николай, ведь Миша в поместье, а папа до сих пор не пришёл в себя.

– Знаешь, я возненавидел тебя в тот миг, как услышал, что ты не моя сестра, – сказал Коля. – Кем бы ты ни была, ты заняла место моей сестры. Спала в её кровати, носила её вещи, притворялась ею.

Я замерла, стараясь дышать ровно. Николай ни за что не признался бы мне в лицо о своих чувствах. Только находясь «в стазисе» я смогу услышать, о чём он на самом деле думает.

– Ты обнимала меня, как она, отзывалась на детское прозвище и отвечала на наши с сестрой шутки. Я носил тебя на руках, грел твои замёрзшие ладошки и дул на ранки, – он замолчал на мгновение. – Было больно услышать тебя тогда… услышать, что ты не Ярина. Самое паршивое – ты была права во всём. Ты не лгала, когда говорила, что любишь нас, что заботишься, делаешь всё…