Дочь рода. Книга 4
Шрифт:
Вот почему он хотел встретиться со мной наедине – чтобы быть уверенным в его полной власти надо мной. При этом ни сейчас, ни на аудиенции он не применял Порядок – опасался испортить отношения с отцом. Повелитель стихии – грозный противник. Хоть император и может с ним разобраться, репутации монарха будет нанесён урон.
– Какой чудесный вкус, – с улыбкой сказала я и отпила ещё чаю. – Идеальное сочетание горечи и сладости. Благодарю, что позволили насладиться этим букетом.
– Наслаждайся, – на губах Александра IV появилась ласковая улыбка,
Когда чашка опустела, всё тот же слуга долил мне ещё чаю. Я сделала большой глоток и закатила глаза от удовольствия. Хаос в венах принялся перерабатывать эту гадость, а мне ничего не оставалось, кроме как изображать всё те же клятые покорность и благодарность.
– Верность Империи и своему императору невозможно переоценить, – проговорил его величество, продолжая смотреть, как я цежу чай. – Даже сильнейшим магам не превозмочь власть того, кто сидит на троне. Скажи, Ярина, ты готова пожертвовать жизнью на благо своей страны?
– Если любишь свою страну, то это не жертва, а дань благодарности, – протянула я, тщательно подбирая слова. Нужно было показать, что я под воздействием атпоры и всё сказанное императором – мои собственные выводы. – Жизнь одного ничего не стоит по сравнению с тысячами других. Я готова пожертвовать собой без сожалений и сомнений.
– Две некие организации пожелали, чтобы ты была их представителем на переговорах, – Александр IV прищурился. – Ты встретишься с ними там, где они укажут, а потом перескажешь мне каждое слово. Во время переговоров ты убедишь их, что ты на их стороне, но действовать будешь только во благо своего императора.
– Какая интересная мысль, – проговорила я задумчиво – так, чтобы со стороны казалось, будто я действительно считаю эту мысль своей. – Разве могла бы я поступить по-другому и не рассказать обо всём вашему величеству?
– Хорошая девочка, – усмехнулся император. – Об этом разговоре не должен знать никто, даже глава Тайной Канцелярии. Это понятно?
– Конечно, мой государь, – я склонилась так низко, что едва не уронила чашку с недопитым чаем. – Ни к чему рассказывать такие важные вещи посторонним.
На этом наш короткий разговор закончился. Александр IV отпустил меня к себе, а сам остался в саду. Мне пришлось нацепить на лицо блаженную улыбку и радостно кивать на указания вышедших из укрытия гвардейцев.
Почему-то я ожидала, что меня приведут на другую тайную встречу, может быть, даже к Савицкому. Но нет, у дверей в отведённые для нас апартаменты гвардейцы развернулись и ушли. Я покосилась на стоявших на страже мужчин с суровыми лицами и вздохнула.
Уверена, что даже во дворце не все служат своему государю. Часть гвардейцев наверняка перекуплена императрицей, часть шпионит для канцлера или для глав внутренней и внешней разведки. Формально они все преданы монарху, но личное мнение и готовность служить кому-то другому не отнять так просто. Поэтому нужно быть готовым к любым сюрпризам, пока мы живём во дворце.
С этой мыслью я вошла
Коля ставил размашистые подписи там, где показывал отец, прикладывал печатку главы и устало качал головой. С наших гор сняли наблюдение и отозвали проверяющих, которые должны были определить наличие фульгуритов. Ронантовые жилы всё ещё оставались на обеспечение нужд армии, но нормы выработки повысили.
Я сидела рядом и слушала рассуждения отца, который выглядел сейчас очень бодрым и даже будто бы помолодевшим лет на десять. Он ни словом не обмолвился о том, что знает, кто я такая. Коля, может быть, ещё не понял, но отец слышал всё вокруг, пока находился в состоянии неподвижности.
Вряд ли его сила меньше, чем у Михаила, а тот слышал даже шелест крыльев бабочек. Отец точно знает, что я не Ярина, но почему же он делает вид, словно ему всё равно? Когда он сказал гвардейцам, что у нашей семьи нет тайн друг от друга, Коля скривился, а вот я задумалась.
Не потому ли появились многочисленные камеры и следящие артефакты? Если он знал об этом давно, его отстранённость была вполне оправдана – он просто не понимал, что я из себя представляю. Хотел убедиться, что я не причиню вреда роду? Ведь именно об этом он спрашивал тогда у алтаря.
Помню, как он удивился моим словам о возвышении и защите рода Войтовых… И как раз после этого у меня появилась машина, отец отменил постоянный надзор и перестал контролировать меня. Он начал вести себя по-другому, будто именно тогда принял меня.
– Как погуляла? – спросил он вдруг, оторвавшись от бумаг.
– Плодотворно, – я склонила голову к плечу. – Во дворце замечательная оранжерея.
– Вот как, – отец задумчиво вытянул губы. Наверняка зимний сад его величества – известное место для приватных бесед. – Всё прошло… положительно?
– Угу, – я закатила глаза и показала жестом, как пью чай из маленькой чашечки. Отец нахмурился ещё сильнее, но я поспешила его успокоить. – Мне придётся отлучиться в скором времени, но у меня будет подстраховка, так что всё нормально.
Наша беседа не противоречила обещанию молчать, она вообще казалась пустой болтовнёй, но мы с отцом поняли друг друга.
– Так больше не может продолжаться! – выпалил Коля, хлопнув папкой с документами по столу. – Вы ведёте себя так, словно ничего не случилось, но это неправильно! Отец должен знать о тебе всё, а я хочу знать, о чём вы шепчетесь!
– Разве ты не принял новую сестру, сын? – спросил папа, надавив голосом. Должна признать, с контролем новой силы у него гораздо лучше, чем у Миши. – Разве тебя не радует то, как наш род неуклонно растёт в количестве и влиянии? Ты станешь князем через несколько дней.