Дочь роскоши
Шрифт:
– Я не понимаю этого, – сказал Поль. – Когда он был в Англии, в госпитале, он, казалось, все воспринимал достаточно хорошо. Это я был потрясен. Ну а сейчас словно черная туча окружает его. Он стал совсем другим.
– Во всем виновата Вив Моран, – ядовито сказала Катрин. – Мне она никогда не нравилась. Как она могла уехать и бросить его? Это жестоко!
– Но полностью ее обвинять нельзя, – сказала София, – Насколько я знаю, она сделала для него все, что могла, и не виновата в том, что ее отец потерял все свои деньги.
– Но если она любила его…
– Интересно,
Сестры посмотрели на него.
– Что ты имеешь в виду? – спросила София. – Какой ребенок?
Поль вспыхнул. Он никогда не упоминал об откровенном разговоре, какой произошел у него с Вив, и понимал, что ему не стоило бы и сейчас говорить об этом, но было уже поздно, дело было сделано.
– Она была беременна, – неловко сказал он. – Когда Ники уехал в армию, он оставил ее в положении. Он, конечно, не знал, а Вив сделала аборт. Вот и все.
Мгновение они смотрели на него с открытым ртом.
– Аборт? Вив ждала ребенка от Ники и сделала аборт? – воскликнула Катрин. – Я этому не верю!
– Откуда ты об этом знаешь? – спросила София.
– Она сама мне сказала. Я никогда об этом не говорил. Я думал, это не мое дело.
– А Ники не знает?
– Не знаю. Наверное, она ему сказала. Слушайте, об этом надо забыть. Это не наше дело. Нам надо думать о том, что мы можем сделать для Ники. Может, сможет помочь один из его старых друзей – помните того парня – Джеффа Макколея? Они с Ники были вместе в госпитале, и он как-то приезжал, когда Ники выписали домой. Возможно, он достучится до него.
– Ты прав, – сказала София, стараясь взять себя в руки. – Ему нужен кто-то, кто прошел примерно через такое же, кто поймет его. Я думаю, что раздобуду адрес Джеффа Макколея в адресной книге. Я напишу ему.
Они с Полем продолжили обсуждать, как можно помочь Ники, и благополучно заставили молчать Катрин, которая была явно разочарована, что ей не удалось вызнать еще что-нибудь про аборт Вив.
Однако вечером, приготовив ручку, чтобы написать Джеффу Макколею, София долго сидела, задумавшись о том, что сказал ей Поль. Как могло бы быть все по-другому, если бы Вив родила ребенка Ники, вместо того, чтобы так трусливо отступиться от него.
В сентябре 1947 года София тяжело переносила беременность, но доктор сказал, что роды начнутся не ранее чем через две недели. Поскольку Луи появился на свет почти на три недели позже предполагаемого срока, София решила, что и сейчас снова будет так же, и одним теплым днем она посадила Луи в коляску и вместе с Лолой вышла прогуляться и перекусить на свежем воздухе.
Узнав о ее планах, Бернар попытался отговорить ее, но если Софии что-нибудь приходило в голову, ее невозможно было переубедить.
– Прогулка пойдет мне на пользу, – сказала она, устраивая Луи в коляске. – От сидения у меня возникают судороги, одышка. И кроме того, я хочу вызволить маму из кухни, пока шеф-повар не даст ей задание.
– Ну что же, если ты думаешь, что все будет в порядке, – сказал Бернар. Он все еще сомневался насчет целесообразности
– Конечно, со мной все будет в порядке! – нетерпеливо сказала София и вышла.
Был приятный полдень, с роскошно-голубым небом, как всегда бывает, когда накапливается слоями голубой цвет – на исходе лета; солнце ярко светило, а легкий бриз сохранял приятную свежесть воздуха. Хотя Лола все еще сохраняла инфантильность в поведении, физически она окрепла. Она могла шагать без устали, и это всегда удивляло Софию, когда они вместе гуляли. И сейчас она пошла быстрым шагом вдоль набережной. Стараясь выдержать темп, София почувствовала тянущую боль, вроде зубной, где-то внутри тела, но не обратила на это внимания. Эта была совсем иная боль, чем та, что она испытывала, когда на свет появился Луи, и ей не пришло в голову, что роды каждый раз могут протекать по-разному.
София сидела на ковре на берегу и смотрела, как Лола счастливо копается в песке вместе с Луи, и вдруг горячий поток хлынул у нее между ног. О Господи! – в панике подумала она. Наверное, пошли воды, а может, у нее началось кровотечение. Стараясь скрыть тревогу от матери, София с трудом поднялась на ноги, оглянувшись через плечо на мокрое пятно, которое появилось сзади на ее юбке. По крайней мере это была не кровь, и София была благодарна этой небольшой милости. Но мысль, что ей придется тащиться домой, а при этом между ног у нее будет струиться вода, была не из приятных. И кроме того, она не знала, сколько времени пройдет, пока у нее не начнутся настоящие роды.
– Я думаю, нам надо идти, мама, – резко сказала она.
– О, но мы только что пришли! – запротестовала разочарованная, как дитя, Лола. – Такой чудесный день! Мы не можем еще немного побыть здесь?
– Не сейчас. Мы придем в другой раз.
– Но скоро будет зима. Ты же знаешь, как холодно зимой, когда идет снег.
– Ты думаешь о России, мама.
– Правда? Да, наверное. Иногда все так путаю. У меня была красивая меховая шляпка и муфта. Я тебе говорила, София? Мы ходили кататься на коньках, а иногда мчались по снегу на санях, запряженных лошадьми. Это было чудесно. Только было плохо, когда мы слышали волчий лай. Знаешь, они так заунывно воют, когда зовут друг друга.
– Да, мама. – Еще один поток воды защекотал ноги Софии. О Господи! – подумала она. Сейчас я умру от стыда!
Она наклонилась, сложила коврик и засунула его за лямки коляски. Лола все еще болтала, а когда София выпрямилась, то увидела, что Луи в коляске не было.
– Луи! – Она взволнованно огляделась по сторонам. – Где он?
– Был здесь минуту назад. Он не мог уйти далеко.
На берегу сидели еще две семьи, но маленького светловолосого мальчика в белой рубашке и голубых шортах нигде не было видно.