Дочь солнца. Хатшепсут
Шрифт:
Сенмут подошёл к длинному столу с закусками, взял запотевший кувшин с вином и наполнил кубок. Кивком головы подозвав старшего слугу, он обвёл рукой комнату.
— Всё убрать. Чтобы к утру здесь не осталось ни следа этого безобразия. А модель собственноручно отнесёшь ко мне в кабинет.
Он вышел из душной комнаты в прохладный сад. Брат Сенмен сидел на скамье у пруда. Даже в темноте было видно, что он измучен до последней степени. Сенмут подошёл и посмотрел на него сверху вниз.
— Ну, братец, вот мне и пятьдесят, — весело
— Ни ты, ни я в этом не уверены, — проворчал Сенмен. — Ты знаешь о том, когда родился, не больше уличного кота.
— Оно и к лучшему. Зато я могу выбрать для своего дня рождения подходящее время года. Бедняга Футайи, например, родился в месяц ветров.
— Я думаю, ты тоже. Да, точно. Помню, когда я впервые увидел тебя, у меня на зубах скрипел песок. — Сенмен бросил на него мрачный взгляд. — Не сомневаюсь, сегодня вечером у их превосходительств он скрипел тоже.
Сенмут молча улыбнулся, сел рядом и сделал глоток вина.
— Пятьдесят лет, — задумчиво сказал он. — Пятьдесят лет, а меня так и не повесили. Похоже, ты оказался плохим пророком, а, братец?
— Что встревожило Нехси? — резко спросил Сенмен.
Сенмут посмотрел на него, а потом на пруд.
— То же, что тревожило его, когда Ма-ке-Ра Возложила на себя корону, — ответил он. — Нехси боится некоего документа.
Сенмен удивлённо прищурился, затем нагнулся к брату и понизил голос.
— Но он ведь одобрял её действия и даже помогал ей.
— Именно это его и пугает. — Сенмут допил вино и бросил кубок на траву.
— Ба! Никогда не замечал. Он водил её корабли в Пунт и все эти годы служил ей верой и правдой.
— Мой дорогой братец, Нехси всю свою жизнь служил одному человеку — Тутмосу Первому. Он считал, что в царице воплотился её отец, и никакой документ не мог этого опровергнуть. Но сейчас, когда началась возня на границе, каждое её действие доказывает, что она — не её отец, а кто-то совсем другой. А это влечёт за собой нехорошие предчувствия. — Сенмут пожал плечами. — Если люди начинают лгать сами себе...
— И ты так легко говоришь об этом?
— Почему бы и нет? — улыбнулся ему Сенмут. — Нехси больше не визирь.
— Но подумай о его влиянии на остальных семеров! А вдруг он решит действовать? Например, поддержит притязания претендента?
— Не поддержит.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому что он не такой дурак, как ты, возлюбленный братец. Не в пример тебе, ему известно, что значение в этом мире имеет только власть — а она у меня есть. Пока жива Её Царское Высочество Неферу-Ра, Нехси безвреден как недельный младенец. — Сенмут улыбнулся брату. — Не беспокойся, тебе ничто не грозит! Жизнь похожа на праздничный пир. А претендента почти не существует.
— В самом деле? — возразил тот. — А что будет, если Её Царское Высочество умрёт?
Сенмут снова пожал плечами.
— Я же сказал, «почти».
Сенмен
— Как всегда, ходишь по лезвию ножа. Оно у тебя вроде скамеечки для ног.
— Не преувеличивай. Впрочем, мне с детства приходилось ходить по канату, и я неплохо овладел этим искусством. Что это там на столе, не кувшин с вином? Принеси-ка его сюда.
Сенмен послушно встал, но проворчал:
— С тебя и так больше чем достаточно.
— Ага, но ведь по мне не видно, правда? Ещё одно из моих преимуществ по сравнению с этими изнеженными благородными. Я никогда не плачу о своём детстве и не считаю грехи.
— Это слишком трудная задача даже для тебя! — желчно ввернул Сенмен, бросая на колени Сенмуту кувшин, обвитый гирляндой увядших цветов. Когда последний поднял и наполнил свой кубок, Сенмен неловко спросил: — А что ты сам думаешь об этой суете на границе?
— Я о ней вообще не думаю. Как открыл Нехси, Маке-Ра — не чета её отцу. Когда придёт время, пограничным гарнизонам придётся сделать всё, что они могут.
— Так ты думаешь, всё ясно? Новое вторжение в Египет неизбежно?
— Мой дорогой Сенмен, это случится не в ближайшие годы. Пока что дикари дерутся друг с другом. Если немного повезёт, к тому времени мы будем лежать в своих гробницах... Хватит, ты расстроил меня. Я иду спать.
Сенмен хмуро пошёл за ним.
— Кстати, о твоей гробнице. Сегодня приезжал скульптор. Базальтовая статуя готова. Он спрашивает, куда ты хочешь её поставить — в поминальное святилище или вниз, в усыпальницу.
— Пусть ставит туда, куда ему нравится. Это не имеет значения.
— Не имеет значения? — эхом повторил Сенмен. — Кого это должно заботить, как не тебя? Гробница ведь твоя.
Сенмут остановился и обернулся к нему лицом.
— Эта гробница возводится лишь для отвода глаз. Думаешь, я буду лежать там, где до меня сможет добраться претендент? Моё вечное блаженство продлится самое большее лет пять. Нет, у меня есть другое место, которого он никогда не найдёт.
— Так что же, — захлопал глазами Сенмен, — ты бросишь первую гробницу незаконченной?
— Нет, пусть её закончат. А потом найдут пустой.
— А где же вторая? — прошептал Сенмен.
Сенмут улыбнулся.
— В месте, которого ты никогда не увидишь, дражайший братец. Я не собираюсь этого рассказывать.
— Понятно, — сердито откликнулся Сенмен. — А можно спросить, как ты собираешься туда попасть, если никто не будет о ней знать?
— Кто-то знать будет, но не ты. Я слишком долго заставлял тебя скрипеть зубами, чтобы ты держал рот на замке.
Он снова зашагал к спальне, оставив Сенмена хмуро смотреть ему в спину. Внезапно обоих заставила обернуться странная суета на другом конце сада. Дворцовый скороход в сопровождении старшего слуги, державшего в руке факел, выскочил из дверей пиршественного зала и заторопился к ним.