Дочь солнца. Хатшепсут
Шрифт:
Действительно, это был прекрасный подарок к пятому дню рождения маленького царевича. Старый Яхмос не забыл ничего. Он даже сделал на каждом борту крошечный знак Глаза Гора из медной проволоки и написал позади львиной головы название — «Дикий бык».
Ребёнок сияющими глазами смотрел на старика, сидя рядом с ним на краю садового бассейна.
— И он был точно такой, да, Яхмос?
— Да, точно такой, как этот, — проскрипел ржавый голос старого полководца. — Много долгих вахт я провёл на этой верхушке мачты, когда был молодым парнем, а все мы гребли вниз до самой дельты, до того
— В честь которого меня назвали?
— Да, этого самого.
— Он был очень великий фараон, да?
— Очень великий. И могучий воин. Мы вместе сражались с гиксосами и прогнали их из Египта и из пределов мира.
— И тогда ты получил этот шрам?
— Да.
Ребёнок внимательно смотрел на изборождённое морщинами старое лицо Яхмоса. Шрам пересекал его наискось.
— Это было очень больно? — тихо спросил он.
Сидевший в беседке Ненни обернулся, чтобы обменяться улыбками с Хатшепсут, и заметил, что она с отвращением смотрит на маленький кораблик.
— Война, всегда война и сражения! — сказала она. — Почему он не мог сделать ребёнку хорошенькую барку или рыбацкую плоскодонку?
— Ты хочешь слишком многого. Человек может быть только тем, что он есть, а Яхмос — воин.
— Чушь. Человек может быть тем, чем он решил стать — сильным, слабым, богатым, бедным. Ты не ожидаешь многого.
— От себя самого, ты хочешь сказать, — добавил Ненни.
Она окинула его раздражённым взглядом.
— Ты не хочешь принять в своё сердце ничего из того, о чём я говорю? Я говорила вообще... — После этих слов она встала и нетерпеливо подошла к ограде беседки. — О, Амон, до чего же скучны вечера!
Ненни вздохнул и вновь повернулся к паре на краю бассейна. Солнечные блики прыгали на крепком полуобнажённом теле мальчика, а его обритая голова, с которой на правое ухо свисал детский локон, ласково клонилась к лоснящейся лысине Яхмоса.
— Знаешь, Яхмос, я поймал змею, — загорелые руки ребёнка деловито пересаживали солдат в кораблике.
— Ты? Когда?
— Сегодня. Только она была маленькая. Она крутилась у меня в руках. Это было так странно. — Он улыбнулся Яхмосу, сморщив нос, и вновь занялся корабликом. — А где будет капитан?
— Здесь, посередине. Вот он, смотри, в маленьком шлеме.
— A-а, понятно. Вот так. — Мальчик вновь уселся на колени. — Яхмос...
— Я здесь.
— Его тоже звали Тот, как и меня?
— Твоего предка? Нет, его называли полным именем, Тутмос, Рождённый Тотом. Видишь ли, он был настоящим человеком, этот великий царь. И возможно, когда он был молодым парнишкой, его тоже называли Тот.
Разговор прервался. Старик и ребёнок серьёзно разглядывали
— Ну и где он, а, Яхмос? Почему я не вижу его?
— Он отправился в путешествие на Запад в день твоего рождения, парень. Теперь он — Осирис, носит корону Мёртвых и управляет Тёмной Землёй точно так же, как твой отец-фараон управляет Египтом. Однако ты мог бы его увидеть, если бы глаза выдержали. Он каждый день проплывает по небу в сияющей золотой ладье Ра…
Тот поднял восхищенные глаза к ослепительному солнечному диску, висевшему в бесконечной вышине синего небосвода. Не выдержав света, он заморгал, отвернулся и потёр глаза кулачками. Вновь взглянув на кораблик, он нетерпеливо сказал:
— Яхмос, я хочу пустить его плавать!
— Ты — капитан, малыш! — Старый полководец, посмеиваясь, опустил галеру в пруд. — Поднять якорь! Разворачивайте парус, друзья мои! Хей! Может быть, Амон пошлёт нам ветер.
Маленькое судёнышко смело скользило по мелкой ряби, а Тот подпрыгивал и визжал от восторга.
В сад вышла нянька с маленькой царевной Неферур на руках. Девочке было три года, она была бледным худым ребёнком, довольно высоким для своего возраста. Она подбежала к беседке и бросилась в раскрытые объятия матери.
— Вот и ты, мой лотос! — воскликнула Хатшепсут. — Ты хорошо спала? Как красиво Рама убрала твои волосы! Давай пойдём к бассейну. Ты должна посмотреть красивую новую лодочку Тота.
— Где лодочка? У Тота лодочка, — запела маленькая царевна. Цепляясь за руку матери и приплясывая на траве, она подошла к бассейну, внезапно остановилась и протянула руку: — Ой! Вот она! Она бежит!
Ветер наполнил миниатюрные паруса, и галера, опасно прибавив ход, приблизилась к дальнему концу бассейна. Тот в тревоге закричал:
— Яхмос! Она хочет выскочить на мель!
— Да, её ожидает кораблекрушение. Беги, малыш, спаси её. — Старый Яхмос, посмеиваясь, захромал к опасному месту, мальчик помчался за ним. Галера ткнулась в тростники и застряла, паруса затрепетали на ветру.
— Я могу её достать! Я достану её! — распевал мальчик. Он подбежал к краю бассейна, присел на корточки, вытянул руки, но не смог дотянуться до игрушки. Тогда он бросился к противоположному краю, постоял мгновение и вернулся обратно. Кораблик был недосягаем. Тот сбросил с ног сандалии, прыгнул в воду, которая была ему по пояс, и побрёл через густые заросли тростника к попавшему в беду судёнышку.
Ил под его ногами был бархатно-мягким и восхитительно чавкал. Коричневые облака расплывались в воде при каждом шаге — медленно, плавно двигающиеся облака водной мути. Он остановился и погрузил лицо в воду, широко открыв глаза, чтобы посмотреть, как движется водяная муть. Вновь увиденный мир привёл его в восторг — зеленоватый, тусклый мир, в котором среди колеблющихся тростников медленно, меняя очертания, плавали коричневые облака. Его ноги казались очень далёкими, неестественно белыми и странными. А ещё — ещё там была золотая рыбка! Она как будто висела в воздухе за стеблем тростника, неподвижная, лишь плавники мягко пульсировали. Тот смотрел на рыбку с восторженным удивлением, стоя неподвижно, чтобы не напугать её. Он пытался угадать, не спит ли она.