Дочь Тора

Гамильтон Эдмонд Мур

— Он любит Вас? — повторил неистово Тир властной дочери Тора. — Он сказал Вам это? Теперь я вижу, что было хорошей идеей вернуться сюда.

Старик из сонма богов навел обвиняющий палец на Фаллона.

— Он не любит Вас. Он только ищет любовь, только чтобы повлиять на Вас против становления союзником его врагов, немцев. Я подслушал, как он сообщил своему товарищу сегодня, что с этой целью займется с Вами любовью!

Потрясенный Фаллон внезапно вспомнил то, что до этих пор он полностью забыл — наивный совет Хелверсона заняться любовью с принцессой сонма богов.

И

он также теперь вспомнил, что Тир оказался близко к ним, когда норвежец предложил тот совет. Было слишком очевидно, что подслушал старый вождь сонма богов.

Бринхилд заметила внезапную тревогу на лице Фаллона, и ее собственное белое лицо застыло.

— Правда ли то, что Тир говорит мне? — спросила она американца с опасной мягкостью.

— Пусть он отрицает это, если сможет, — громогласно прорычал Тир.

Голос Фаллона был хрипл.

— Верно только то, что Хелверсон сказал мне что-то глупое, типа этого. Но я не обратил на это внимания, Бринхилд. Ты не можешь поверить этому, когда я только сейчас…

Маленькая рука Бринхилд вспыхнула, и язвительный удар остановил слова в горле Фаллона. Она уставилась на него скептически.

Дикий гнев засверкал на лице дочери Тора. Немного молний вспыхнуло в ее синих глазах. Как если бы ощущая настроение своей любимицы, присевшая белая рысь поднялась и ужасно зарычала.

— Я вижу, что недооценивала тебя, и что немец был прав! — заявила Бринхилд. — Трусом ты можешь и не быть, но ты — предательский обманщик!

— Бринхилд, послушай! — взмолился он в отчаянии, но раскаленное добела пламя ее гнева не терпело никакой защиты.

— Теперь я вижу, что немец говорил правду, когда сказал, что все ваши чужеземные западные нации являются предательскими и злыми! — заключила она. — Нации, чьи мужчины ненавидят честную войну, и ищут способ выиграть процесс, шепча слова любви.

Она сделала разъяренный жест.

— Тир, я приняла решение. Мы присоединимся к немцам. Они, по крайней мере, воюют открытой войной и сражением, а не обманом. С ними мы победим западные народы и все их зло!

Фаллон вышел вперед в подавленном состоянии.

— Бринхилд, ты не можешь сделать этого! Если ты позволишь немцам использовать твои возможности…

Меч уколол его спину, и резкий голос Тира задал вопрос:

— Теперь я убью собаку, племянница Бринхилд?

— Не смей! Он должен видеть гибель своей недоразвитой расы, и это станет для него большим наказанием, — промолвила неистовая дочь Тора. — Он и его товарищ поедут с нами, когда мы выступим, чтобы присоединиться к немцам.

Ее голос вспыхивал как серебряный горн.

— До этого момента они будут под твоей опекой, Тир. И пошлите наездников вниз, в долину, с приказами собрать каждого воина сонма богов здесь, в Валгалле, завтра ночью. Передайте им, что мы, наконец, вступаем в войну, чтобы присоединиться к немцам в большом сражении за Внешний мир!

Глава VI

Гнев богини

Темнота снова ползла поперек долины Асгарда, как медленный, тайный поток. В течение

всего длительного дня происходила непрерывная суматоха и лихорадочная деятельность вокруг Валгаллы — лязг молотов по оружию и броне, взволнованные крики спешащих людей, грохот закованных в металл всадников, торопливо прибывавших и движущихся. Теперь все исчезло, превратившись в напряженную тишину ночи.

Фаллон расстроено посмотрел вниз из узкого окна, на рой искр, который отбрасывали красные факелы перед замком. Свет факелов отражался от блеска шлемов и брони всадников, которые там собирались.

Было что-то зловещее и страшное в тишине от того воинства. Лицо Фаллона казалось измученным, когда он повернулся к Хелверсону. Большой норвежец мрачно сидел в углу запертой комнаты. Его запястья были связаны позади, как и у Фаллона. Он не сделал никакого движения львиной желтой головой, когда американец подполз к нему.

— Мы должны что-то предпринять! — воскликнул Фаллон срывающимся голосом. — Они сейчас собираются там.

— Но мы не можем ничего сделать, — прогрохотал Хелверсон. — Все теперь находятся в стране норнов.

— Проклинаю такой фатализм! — разбушевался Фаллон. — Если бы я убил Хейзинга, как рассчитывал, то все было бы отлично. И даже притом, что я потерпел там неудачу, Бринхилд все еще не повернулась бы к немцам, если бы не твой дурацкий совет, который достиг ее ушей…

Внезапно он остановился. Он стыдливо посмотрел на мрачного, бесстрастного норвежца.

— Я сожалею, Нелс, ты же знаешь, что я не то подразумевал, — пробормотал он.

— Мои нервы расшатаны. Но мы не можем позволить Бринхилд повести сонм богов для соединения с нацистами, — повторил он твердо. — Это ведь не только воины сонма богов. Больше всего я боюсь, что их появление будет иметь суеверный эффект, который может направить весь север в лоно стран Оси. Бринхилд владеет потрясающей властью над естественными силами. Я видел вчера вечером, как ее приказу подчинялись шторм и молния. Если люди Гитлера доберутся до тайны этих знаний…

Он оставил мысль незаконченной. Его отчаянное сознание качнулось к другому, глубокому мучению.

— И она думает, что я люблю ее с единственной целью — обмануть! Я не смог убедить ее, что действительно люблю, и всегда буду любить, девушка она или богиня.

Его мысли прервал Хелверсон, когда большой норвежец заговорил:

— Многие месяцы, должно быть, прошли на Внешней стороне мира в течение этих нескольких дней, что мы находимся в этой долине. Что там случилось на войне, в течение этого время?

Оба мужчины вскочили на ноги, когда лязгнул замок в их двери. Красный свет факела залил темноватую комнату. Тир и Хеймдалл вошли в полной броне с двумя воинами.

— Действительно ли вы готовы поехать, чужеземцы? — промолвил Тир. — Готовы ли Вы проследовать с нами дальше и увидеть, как мы присоединяемся к немцам, чтобы разбить вашу жалкую расу?

— Тир, позволь мне поговорить с Бринхилд, — взмолился Фаллон. — Если она только выслушает меня…

— Она слушала слишком много твоей сладкой лжи! — проревел старый вождь сонма богов.