Дочь вне миров
Шрифт:
Затем я увидела еще одну вспышку. Образ — воспоминание, хотя и не принадлежащее мне — пронеслось в моей голове. Маленькая девочка с длинными черными волосами протягивает бабочку в банке.
Ты знал, что когда гусеницы вьют кокон, их тела полностью растворяются? Кира. Сестра Макса.
Они становятся ничем, прежде чем они станут чем-то другим.
И вдруг меня осенила эта идея. Я боролась, чтобы выбраться из собственной головы, но Решай жил во мне. Это вытягивалось из более глубокого уровня магии. И какая-то часть этого была внутри
Нити стягивались туже, звали меня, душили.
Это убьет тебя! Часть меня кричала.
Но я не давала себе времени прислушаться к своему страху. Когда на меня обрушилась следующая волна ужаса, я бросилась во тьму.
***
Я открыла глаза и увидела чан с рассыпавшимися чернилами и болью такой сильной, что у меня запульсировало зрение.
Мир затвердел. Раскол. Небо. И земля. И линия горизонта.
Равнины, поняла я. Я стояла в центре безмолвных равнин, мили и мили сплошь лишь слегка колышущейся травой. Лунный свет отбрасывал серебряные тени на их обтрепанные пшеницей кончики и лепестки полевых цветов. Их движения были странными, прерывистыми, как будто ветерок подпрыгивал и качался. Цветы цвели, увядали и умирали в странной последовательности, то взад, то вперед, снова и снова.
Я посмотрела на свои руки и увидела, что они тоже меняются. Как будто границы между моей формой и миром были странными, нечеткими. Я была голой, но моя кожа сочилась небом, словно полупрозрачная плоть медузы.
Повсюду вокруг меня кровоточащие нити света тянулись от земли к небу.
Только одна, далеко вдалеке, была обжигающе-фиолетовой, пробиваясь сквозь землю сквозь злобную плачущую слезу. Одна чистая полоса магии.
Макс.
Я сразу это поняла. Единственный другой человек, который так глубоко черпал магию. И кроме того, я чувствовала его — эхо присутствия, которое я теперь знала так же хорошо, как свое собственное.
А потом, я почувствовала еще одно присутствие, которое слишком хорошо знала, нависнувшее надо мной.
Я подняла подбородок к небу. Поняла, что и от меня льется поток света. Но моя сгустилась надо мной кроваво-красным облаком.
И у него были глаза.
Глаза открылись. И я узнала существо, смотревшее на меня в ответ, хотя и не могла точно сказать, как именно: Решай.
{Ты!}
Слово было раскатом грома. Земля тряслась. И вдруг, прежде чем я успела заговорить или пошевелиться, Решай нырнуло ко мне, окружив меня. Его форма сдвинулась, трансформировалась во что-то, почти напоминающее какую-то гротескную вариацию человека — длинные веретенообразные конечности, которые двигались урывками. Облачное лицо. Пара белых, диких глаз.
И длинные, острые пальцы, внезапно оказавшиеся у моего горла.
{Ты предала меня!} завыло оно. {После всего, что я для тебя сделал, ты предала меня!}
Боль пронзила меня сразу — боль была настолько сильной, что я едва могла дышать, едва могла думать. Образы бомбардировали меня. Белый, белый, белый. Блеск длинных светлых волос.
{Я дал тебе
Один удар этими нечеловеческими мощными кулаками, и я оказалась на земле. Его когти впились мне в плечи. Я почувствовала обжигающее тепло крови, стекающей по моей спине. И когда Решай отстранилось, на нем теперь было лицо Эсмариса.
Во мне вспыхнула ярость.
Нет. С меня хватит.
— Нет, — прорычала я. — Больше не надо.
Нет больше ничего из этого. Больше не буду делиться собой в качестве подношения более могущественным монстрам.
Больше никаких жертв тем, кого я любила, во имя их собственной безопасности.
И я больше не смогу раскрыть весь потенциал силы — моей силы — в моем распоряжении.
Пальцы Решай сжали мое горло. Я посмотрела в эти пустые глаза, в эти глаза, которые были чем-то вроде всего и одновременно ничем.
Это форма грубой магии, как однажды сказала мне Нура. Вот и все. Магия, которой нужно Владеть.
И Владеть им, я могу.
Я погрузила руки в туманную форму дымчатой формы Решай.
Оно издало пронзительный визг, но я едва его услышала, потому что боль была настолько сильной, что я на мгновение потеряла контроль над своими чувствами.
Я думала, что знаю боль. Я ошибалась. Ничто, ничто никогда не сравнится с этим.
Сквозь агонию я притянула Решай к себе. Я Владела его мутной формой, как когда-то Владела водой в пруду, много месяцев назад. Оно боролось со мной на каждом шагу, впиваясь зубами в мою душу.
Моя собственная жизнь пронеслась перед глазами кровавыми осколками. Маленькая безликая девочка, играющая с цветами и бумажными бабочками в своей деревне. Напуганная почти женщина, сидящая в задней части катящейся тележки. Дом Эсмариса, моя уединенная танцевальная практика, мои ночи в его постели. Девочка-подросток плачет, пока ее друг лечит ее раны и разбитое сердце.
А потом, конечно, через несколько лет щелканье кнута, паруса корабля, яркий блеск двух башен на скалистом берегу.
Решай заплакало. Избитое.
{Ты предал меня, ты, ты, ты…!} оно плакало, голос растворялся, распутывался.
Я вцепилась в Решай так же, как вцепилась в разум Эсмариса в тот день, когда впервые убила. И тогда я почувствовала это: агонию этого. Не только моя собственная боль, но и боль Решай — агония от того, что столько разных кусочков сшиты воедино, разбитые остатки полуутраченных воспоминаний, горе из-за безликих смертей и безымянных предательств.
Белые стены.
Золотые волосы.
Яркие глаза и перья цвета шампанского.
Забытое имя, кричащее снова и снова, пока оно не было поглощено камнем.
Плач.
{Стой,} прошептало Решай, и это был голос ребенка. {Остановись, пожалуйста, остановись…}
Я толкнула глубже.
И я достигла центра, и мир внезапно затих, за исключением ритмичного удара: биения сердца. Там, в центре магии Решай, была бесформенная пульсирующая масса.
Я сомкнула вокруг него пальцы. Я поняла, что это было не просто одно ядро, одно сердце — это были кусочки многих. Они были теплыми и пульсировали в такт моему собственному сердцу.