Дочь Волдеморта
Шрифт:
— Откуда ты знаешь, Поттер, что мой брат не заботился больше об общем благе, чем о тебе? Откуда ты знаешь, что он не считал возможным пренебречь и тобой, как нашей сестренкой?
Сердце Гарри словно пронзила ледяная игла.
— Дамблдор бы никогда…
— Что? Не подверг бы тебя опасности? Тогда почему он не приказал тебе скрыться? — выпалил Аберфорт. — Почему не сказал: спасайся? Вот что надо делать, чтобы выжить. А не лезть на рожон, вынюхивая по закоулкам да ползая по подземельям и семейным кладбищам!
— Откуда вы знаете?! — подскочил Гарри. — Вы следили за мной?! Но как?!
Старик
— Откуда это у вас? — спросил он, вставая и подходя к зеркалу Сириуса, двойнику того, что он разбил два года назад. Теперь осколок того зеркала Гарри постоянно носил на груди, в бездонном мешочке, который ему подарил Хагрид. Его, золотой снитч, оставленный Дамблдором по завещанию, и другие важные вещи. Сейчас парень запустил руку в мешочек и достал неровное стекло.
— Купил у Наземникуса Флетчера с год назад, — ответил на его вопрос Аберфорт. — Альбус объяснил мне, что это такое. Я старался приглядывать за тобой.
— Зачем?! Ведь вам плевать! — выкрикнул, выходя из себя, Гарри. — Вы — просто трус! Вам не понять, что иногда действительно нужно думать не только о своем спасении! Иногда нужно думать об общем благе! Мы на войне!
— Тебе семнадцать лет, парень! А война еще даже не начата.
— Я совершеннолетний, и я буду бороться дальше, даже если ВЫ собираетесь сидеть в этой норе! — крикнул Гарри, сжимая кулаки. — Ваш брат знал, как покончить с Волдемортом, он передал мне это знание! Черт! — Гарри вскинул левую руку, порезанную об осколок сквозного зеркала. Размахнувшись, он ударил стеклом об пол. — Получите! Не надо следить из щелей и качать головой! Это не ваше дело! А я буду бороться дальше, пока не одержу победу или не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться! Я много лет это знаю! Мне противно даже смотреть на вас!
И, выкрикнув последние слова, Гарри Поттер трансгрессировал из трактира.
— …ему плевать, лишь бы спасти свою шкуру! — говорил Гарри своим друзьям в пустом классе профессора Эррфолк, стиснув зубы и не отрывая своего красноречивого взгляда от пола. — Ничтожество! Трус! Предатель!
Гермиона смотрела в сторону и молчала.
Глава XII: ЖАБА
Весть о рождении малыша Тедди стала поводом для последнего относительно масштабного празднества в преддверье грядущих ЖАБА. Гулять должны были у Хагрида узким кругом — Гарри, Рон, Гермиона да Джинни. Последняя уговорила еще и Невилла, чтобы как-то разбавить обстановку. Это было непросто — парень всё еще злился на Гарри, не пожелавшего посвящать его в свои грандиозные планы.
В избушке лесничего, кроме самого хозяина, обнаружились профессора МакГонагалл, Спраут и Флитвик, да мадам Помфри с мадам Хуч. Это было неожиданно и странно — отмечать что-то в обществе стольких преподавателей. Вспоминали год, когда Люпин профессорствовал в Хогвартсе, потом педагоги ударились в ностальгию о школьных периодах молодых родителей. Их истории вызывали улыбки и настраивали на лирический лад.
— А помните, как мисс Тонкс рассыпала семена визжащих поганок около
— Вам следует называть ее миссис Люпин, Помона, — с улыбкой заметила профессор МакГонагалл. — А эти поганки я еще долго не забуду. Снаружи — визг, а в помещении — постоянные стенания Аргуса по поводу оного визга.
— Полагаю, у Аргуса и Ирмы и сейчас найдется повод постенать, — хихикнула мадам Помфри.
— Поппи! — ахнула профессор МакГонагалл под громовой хохот остальных профессоров и сдавленное хихиканье студентов Гриффиндора.
— И вам, Помона, вскоре придется называть ее миссис Филч, — пискнул Флитвик, вновь разражаясь хохотом.
— Нашу Мисс Целомудренность, — поддакнула похожая на ястреба мадам Хуч. — А вас, Минерва, может быть, еще и в крестные позовут.
Преподаватели и Хагрид опять захохотали.
— Во имя Мерлина, Роланда! Здесь же студенты! — прошептала МакГонагалл, краснея.
— Студенты всегда бывают осведомлены больше, чем кто бы то ни было, — философски заметил крошка Флитвик.
Гермиона, карандашом рисовавшая на пожелтевшей салфетке сложную зашифрованную схему, толкнула Джинни в бок. Она только что прикинула, что малыш Люпина и Тонкс приходится ей двоюродным племянником. И только после этого осознала, что сама Тонкс — ее кузина.
— За это нужно выпить! — восторженно выдохнула Джинни. — Ты стала двоюродной тетей!
— Боюсь, Maman не порадовалась рождению внучатого племянника, — хмыкнула Гермиона, поднимая стакан.
— И кем же, благодаря тебе, приходится Тедди Люпин Темному Лорду? — хрюкнула, сдавливая смех, младшая Уизли. За долгое время, прошедшее после ее обличающей истерики, Джинни стала относиться к сложившейся ситуации куда более добродушно. Всё это перестало внушать ей ужас.
Сбывалось то, что предрекал Волдеморт.
Обе гриффиндорки склонились над схемой:
— Косвенно, тоже внучатым племянником выходит, — наконец задумчиво шепнула наследница Темного Лорда и взяла со стола свой бокал. — За внучатого племянника Лорда Волдеморта, — шепнула она Джинни.
— А не пора ли нашим старшекурсникам спать? — отметила вспышку веселья студентов мадам Помфри. — Завтра всё же занятия.
— Да я гляжу, как Филиус и Помона пьют — так и занятий у Гриффиндора завтра будет не особенно много, — разошлась напоследок и профессор МакГонагалл.
* * *
В последнем триместре года Гермиона целиком и полностью ушла в учебу. И не только она.
Оказалось, выполнить наставление Темного Лорда очень просто — кажется, отдавая дань привычке, она и без его настойчивых просьб беззаветно отдавалась бы сейчас зубрежке. За две недели до начала экзаменов Гермиона Грэйнджер совершенно затоптала Кадмину Беллатрису — да еще и привалила сверху горой учебников. Вырывая ее из этой бездны на непродолжительные любовные свидания, Генри шутил, что она — как волк–оборотень. Всё человеческое во время опасных предэкзаменационных месяцев полностью подавляется волчьей натурой Гермионы Грэйнджер. Эта звериная сущность хочет только одного — зубрить.