Дочь Волдеморта
Шрифт:
— Я могла бы уложить ее спать вечером, обязательно позвони мне, если она будет плакать.
— Гермиона, мы же договорились! Только попробуй заявиться домой! Я всё расскажу Робби. — И они обе дружно засмеялись.
— Ладно–ладно, я буду отдыхать, — с ударением на слове «буду» пообещала ведьма, — но ты всё же звони, если что-то понадобится. Особенно, если она опять начнет колдовать.
— Дорогая, не волнуйся. Тем более я уже научилась справляться с летающими игрушками и довольно быстро могу уговорить ее всё вернуть на места. Прекращай сеять панику и иди на пляж. Вы нормально устроились?
— Да, очень хорошо.
— Ладно, Гермиона, хватит тратить деньги. Я позвоню тебе вечером.
— Пока, мама, — вздохнула женщина и нехотя отключила связь.
С минуту она раздумывала над тем, не набрать ли номер папы, который пошел гулять с Генриеттой, но тут Робби освободил ванную.
Через полчаса они спустились в ресторан у открытого бассейна.
— Ну, наконец-то мы с моими очками смотримся органично на фоне окружающей природы, — потянулся Робби, осматриваясь вокруг, — и никто не будет доставать тупыми вопросами, — парень взялся за одно из принесенных официанткой меню и с воодушевлением погрузился в чтение. — Хочу есть — и на пляж, — через полминуты сообщил он. — Ты только посмотри, какая погода! От этих туманов уже с души воротит! — тараторил Робби, просматривая плетеные страницы. — Пока ты была в душе, я еще раз изучил перечень услуг — не знаю, как всё это втиснуть в четыре дня.
— Ты такой забавный! — засмеялась женщина. — Хочется всего и сразу?
— Здесь просто глаза разбегаются! И в меню, кстати, тоже.
— Предлагаю положиться на опыт официанта. Хотя я предпочла бы что-то из креольской кухни — звучит интригующе.
— Вечером пойдем в ресторан на пляже, — заявил ее спутник, — там проводятся ужины с лобстерами.
— Как тебе будет угодно. Вообще, хотелось бы уже что-то съесть, а то так я до ужина не дотяну. Нужно было не выливать сцеженное молоко.
— Перестань портить мне аппетит! — возмутился Робби.
Умереть с голоду не довелось, хотя Гермиона и не могла утверждать с уверенностью, что она большая поклонница креольской кухни — ее джамбалайя [77] из морепродуктов была по вкусу довольно экстравагантной.
После обеда приятели надолго устроились среди белоснежных песков приотельного пляжа.
Небольшой остров покрывали густые заросли кокосовых пальм, и на нем обитали многочисленные гигантские черепахи, одну из которых Гермиона заметила за каменной оградой в кустах.
77
Креольское блюдо на основе риса, напоминающее плов.
Индийский океан слишком соленый — вода попадала в глаза и пекла, так что молодая ведьма быстро предпочла всему этому великолепию бассейны, хотя Робби дважды водил ее к лазурному океану и даже перед ужином намочил в нем лишний раз, «потому что полезно».
— Странная у тебя татуировка, — задумчиво сказал молодой человек, когда они перебрались к бассейну после первого знакомства с большими водами. Гермиона, растянувшаяся на лежаке, уткнувшись лицом в полотенце, почувствовала, как Робби провел пальцем по ее левому плечу. — Впервые вижу такую технику: будто под кожей объемная форма… И символика неожиданная. Что это означает?
— Вечную и безграничную преданность
— Ты что, сатанистка?
— Нет, я — наследница, — хмыкнула молодая женщина.
— Сатаны? — прыснул Робби.
— Темного Лорда! — рассмеялась Гермиона, выныривая из укрытия. — Коий нынче разжалован из воплощения зла во влиятельные политики.
— Это что еще за личность? Почему не слыхал?
— А не всем говорят! — хмыкнула ведьма, снимая с небольшого столика многоярусный коктейль неестественного оттенка.
— До сих пор не могу привыкнуть к тому, как сильно ты изменилась, — пожаловался Робби, тоже отпивая свой «Уикенд на пляже». — Такое впечатление, будто общаешься с совершенно новым человеком. Скажи мне кто-то полгода назад, что моя соседка Гермиона Грэйнджер сделает подобную татуировку…
— Ты даже не представляешь, насколько эта татуировка когда-то была неожиданна для Гермионы Грэйнджер, — хмыкнула его собеседница. И помрачнела.
— Что с тобой? — тут же заметил Робби.
— А было ли бы всё так?.. — глухо спросила она, глядя куда-то далеко в безбрежный океан. — Иногда мне кажется, что вся моя жизнь — наказание за грехи.
— Господи, Гермиона! Нашлась грешница!
— Ты просто не понимаешь, — усмехнулась ведьма, проводя длинным ногтем по обугленным очертаниям Черной Метки.
— Я многое могу понять. Но ты не рассказываешь мне.
— Не морочь себе и мне голову, Робби, — тут же тряхнула волосами Гермиона. — Мы же приехали отдыхать? Не для того я ввязалась в подобную авантюру, чтобы сидеть тут и страдать. Айда в бассейн!
* * *
После пляжа Робби почти насильно на два часа загнал Гермиону в SPA–салон, за что она была ему потом благодарна еще несколько дней. На ужин наследница Темного Лорда спустилась совершенно новым человеком: кто бы мог подумать, что простой (хотя, если честно, довольно непростой) массаж может так обновить тело и душу?
Наверное, вся эта затея с поездкой на Сейшелы не столь ужасна, как казалось сразу.
Во время процедур Гермиона не сдержалась и еще раз позвонила домой — но всё было в полном порядке, и она опять расслабилась. Всё действительно было замечательно. Хотелось… жить дальше. А такого с молодой ведьмой уже более полугода не происходило.
После ужина в открытом пляжном ресторане, откуда открывался потрясающий вид на закат, Робби и Гермиона устроили жаркое сражение во время партии в бильярд. Наследница Темного Лорда с детства терпеть не могла проигрывать и жутко злилась — а ее оппонента это ужасно забавляло. Он довел ее до такой стадии кипения, что в какой-то момент все шары Гермионы начали неизменно попадать в лузы, порою даже по два за удар. Робби сдал все позиции и перестал откалывать обидные шуточки, а молодая женщина решила для себя, что ведьмой стала не напрасно.
— Сейчас я умру от усталости, — честно сообщила Гермиона, когда после двенадцати они покинули бар и вернулись в номер, — но это приятная усталость.
Она повалилась на свою кровать, мысленно уговаривая тело сходить в ванную и переодеться.
— Завтра утром поедем кататься на велосипедах, — добил ее Робби. — Нужно встать к десяти.
— Смеешься, да? — охнула несчастная, переворачиваясь на бок. — Всё, меня больше не существует. До десяти часов утра.
И она уснула, сама не заметив как.