Дочь Волдеморта

Ночная Всадница

Как это всё ужасно и несправедливо!

Но ведь я ничего не могу для него сделать. Он и слушать меня не станет. Я для него — дочь убийцы его брата.

Он, наверное, и меня ненавидит тоже.

И всё из-за этой потаскухи! А она, кажется, всё еще любит Фреда! И ни грамма раскаяния, сочувствия! Эгоистка! Считает, что он из-за нее должен пожертвовать своими близкими и собой?! Какая же она тварь!»

Гермиона сидела за столом и водила сухим пером по его деревянной поверхности, бездумно глядя в пустоту. Как это просто — разделаться с близкими людьми того, кого хочешь покарать или принудить к чему-то… Как это в стиле Пожирателей Смерти.

Она вспомнила прошлое.

«Ну почему ребенка,

ребенка — за что?! Если этот Винни что-то там набедокурил, нужно было поймать его! И кипятить кровь ему! Но не его дочери! Не верю, что вы не могли найти того, кто вам необходим!

— Могли. Но Винни еще нужен Темному Лорду.

— А ребенок и его жена — не нужны?

— Именно так, Кадмина. C'est la vie [122] ».

C'est la vie.

Логика Пожирателей Смерти.

Логика ее отца, ее мужа.

«Играем! С памятью, с прошлым… С совестью играем в прятки! Если тут не сказать, а там умолчать, да здесь приукрасить… И вперед! — вспомнились Гермионе слова Невилла Лонгботтома. — Это какой-то уродливый параллельный мир, тот мир, где мы росли, не мог таким стать! И ты! Не понимаю, как ты могла до такого опуститься, как могла перейти… Ты стала просто чудовищем! Мы жестоко ошиблись в тебе, Гермиона…»

122

Такова жизнь (франц.).

— Стала просто чудовищем, — произнесла она вслух. — Я стала просто чудовищем. Такой же, как всё они…

«Но разве я могу кому-то помочь? — безнадежно подумала женщина. — Разве могу что-нибудь сделать?

Хотя бы для Фреда…»

Глава VIII: В кругу семьи

Тучный и как будто вечно чем-то недовольный Орест Гринграсс сидел в глубоком вольтеровском кресле алого бархата и мрачно взирал на своего свата из-под густых седых бровей.

Это был сильно постаревший седовласый мужчина с проплешинами на могучей голове. В свои шестьдесят с лишком лет Орест Гринграсс выглядел чересчур старым для волшебника — но одновременно очень и очень внушительным.

Он слушал Люциуса довольно давно, сидя в гостиной поместья Малфоев вместе с женой и младшей дочерью, и с каждым мигом злился всё больше и больше. Однако продолжал молчать, выдавая свое недовольство лишь наливающимся кровью лицом, приобретшим на определенном этапе монолога старшего Малфоя оттенок мутновато–лиловый и не сулящий ничего хорошего.

Серафина Гринграсс, еще совсем молодая на вид ведьма неполных пятидесяти лет, косилась на мужа с явной опаской. Она сидела на диване в неестественной идеально–выпрямленной позе и сжимала худенькую и тонкую ручку своей младшей дочери, украдкой бросая на супруга выразительные взгляды.

Астория слушала пространную речь свекра со смиреной покорностью, лишь временами поднимая на отца обреченные и испуганные глазки — когда миссис Гринграсс чересчур сильно сжимала ее руку в своих ладонях.

— Что до иностранных и инородных языков, — говорил тем временем Люциус, будто ничего не замечая, — сейчас, разумеется, практикуется Мгновенное магическое изучение — однако, само собой, Скорпиус не будет унижаться до подобного мещанства. Французскому он уже обучен практически наравне с английским, сейчас, с началом комплексных занятий, закрепит его окончательно. Далее следует сделать упор на латынь и язык гоблинов — вы же понимаете, это самое необходимое. Латинскому и основам гоблинского Скорпиуса обучит тот же мистер Беремью, о котором я уже говорил, касаясь географии и литературы. Ну а к лету мы отправим его в лагерь «Корн», где он закрепит гоблинский язык и арифметику. — Люциус умолк и перевел

дыхание. — Что до музыкальных талантов, — продолжал он, — я остановил бы выбор на скрипке, хотя, по большому счету, не считаю этот момент обязательным.

— Может быть, фортепиано? — подала голос миссис Гринграсс. — Он мог бы, когда немного освоиться, сам аккомпанировать себе во время занятий пением.

Люциус Малфой скривился.

— Пение мы из списка исключаем, — отрезал он. — Я и касательно скрипки не уверен: не те времена.

— Коль уж ты заговорил о временах, — кряхтя, подал голос мистер Гринграсс, стараясь говорить спокойно, — хочу заметить, что эта Гунилла Ульссон знавала лучшие. Люциус, ей сто сорок три года: не думаешь ли ты, что более молодая и свежая…

— Такое впечатление, что мы выбираем Скорпиусу невесту! — перебил хозяин поместья. — Фрекен Ульссон обучила танцам шесть поколений Малфоев. И покуда эта ведьма не соберётся наведаться на тот свет, она и только она будет учить танцевать молодых Малфоев, Орест!

— Мистер Малфой, а может быть, танцы, во всяком случае, танцы, которым учит фрекен Ульссон, устарели так же, как и пение? — неуверенным детским голоском пролепетала Астория и тут же испугалась собственной дерзости.

— Помолчи, дочь! — осерчал мистер Гринграсс. — Не лезь, куда не просят. Люциус! Я уважаю семейные традиции, разорви грифон мою селезенку, но ты перегибаешь палку! И то, что ты говорил раньше об этом портрете… Как человек, лично присутствовавший при сожжении этой французской бестии Жанны д’Арк, может учить кого-то истории искусства?! Да троллева башка мировых шедевров возникла уже после того, как с его портрета пооблупилась вся краска!

— Вальтасар Малфой следит за всеми направлениями искусства вот уже полтысячелетия, его портреты висят в крупнейших музеях и институтах, он записан и состоит действующим членом Международной коллегии магического наследия Европы и читает лекции в Руанской академии магии. Вальтасар Малфой и никто другой будет заниматься с моим внуком. И для меня более чем странными кажутся твои на этот счет возражения!

— Я гляжу, мои возражения вообще мало тебя волнуют, — просвистел Орест Гринграсс. — А касательно верховой езды и искусства полетов…

— Я уже нанял инструкторов для этого.

— Люциус, это переходит всякие границы! — вскипел почтенный колдун. — Не забывай, что это и мой внук, и, в конце концов, моя дочь тоже имеет право голоса! Её и Дафну тренировала лучшая наездница из известных мне, девочки учились конному мастерству на единорогах! Неужто ты можешь предложить что-то лучшее?! — ехидно спросил он.

— О, что ты, — елейным тоном пропел Люциус, — пускай мой внук учится кататься на единорогах! Но в таком случае припомни, кто обучал твоих дочерей вышивать и прясть — это, пожалуй, ему тоже не помешает! Я уже несколько раз замечал Асторию с ниткой и иглой, хоть она, хвала Моргане, не маггла и не восточная домовиха…

— Я не говорил, что и Скорпиусу следует ездить на единорогах! — покраснел мистер Гринграсс, благоразумно пропуская другую шпильку, от которой на глаза юной миссис Малфой навернулись слезы. — Ладно, будь по–твоему.

— Вот и отлично. Если у Астории нет замечаний, — колко добавил Люциус, бросая испепеляющий взгляд на свою невестку.

Девушка испуганно вздрогнула.

После трагической гибели мужа Астория была вынуждена вернуться к матери и отцу. Она выросла под их игом ребенком, привыкшим к подчинению и послушанию; такой же оставалась и при Драко: запуганной и покорной. А после кончины супруга отец и мать были с ней более чем строги. Никакой свободы в жизни молодая девушка никогда не имела и не чаяла уже обрести — потому что суровый папа полновластно взял на себя бразды правления ее судьбой сразу же после кончины мужа.