Дочь Волдеморта
Шрифт:
Говорили громко, и, чтобы не быть случайно застигнутой в неловком положении, она шагнула в стенную нишу за дверьми.
— Ты даже не хочешь слушать меня! — со слезами в голосе простонала тем временем незримая женщина. — Фред, милый, я сойду с ума! Все эти годы я пыталась обманывать себя. Хотела внешним одурачить свое сердце. Ты всегда говоришь мне о долге! Но я не хочу больше слышать о долге, Фред! — Женщина всхлипнула. — Почему ты постоянно отвергаешь меня? Ну что же ты молчишь?! Его больше нет, понимаешь?! Даже его больше нет. Все эти годы я любила тебя, тебя, а не его. И ты это прекрасно знаешь! А теперь
— Послушай…
— Нет! — выкрикнул звенящий голос. — Я не хочу ничего слушать! У меня ничего не осталось…
— У тебя есть дети, — потерянно вымолвил преподаватель летного мастерства.
Гермиона моргнула. Какие еще дети?!
— Не говори мне о моих детях! — вскричала ведьма. — Каждый раз, когда я смотрю на Фредди, я вижу твои глаза. Не его, твои!
— Так ты… — осекся ее собеседник, — ты назвала сына Фредом… Из-за этого?.. Из-за меня?
— Дурак, — устало сказала неизвестная. — Разве это не было всегда очевидным?
— Послушай…
— Пожалуйста, — перебил дрожащий голос, — давай просто будем счастливы. Наплевав на всё. Мы можем.
— Нет, не можем.
— У тебя кто-то есть? Скажи мне правду. Ты кого-то любишь?
— Да, — ответил Фред надломленным голосом после очень длинной паузы.
— Давно? — дрогнул голос неизвестной.
— Нет, недавно. Но я никогда с ней не буду. Потому что у меня есть долг.
— О Великий Мерлин! — простонала ведьма.
— Прости меня. Менее всего я хотел причинить тебе боль. Но я не могу.
— Я бы простила тебя, если бы ты был счастлив, — глухо произнес безнадежный голос.
Фред горько усмехнулся — Гермиона видела его лицо в узкой щели между петлями дверей.
— Прости меня, — повторил он. — Пожалуйста, прости.
— Почему жизнь так жестока? — тихо спросила женщина.
— Я и сам этого не знаю, — понурил голову Фред и приложился к объемной никелированной фляге, которую достал из кармана.
— Топить боль в огневиски и выть на луну — неужели в этом твой долг, Фредди?!
— Не начинай снова. Тебе лучше уйти.
— Сделай хоть ее счастливой, — промолвила неизвестная.
— Этого не будет никогда. Утешься этим.
— Мне уже не найти утешения.
Послышался стук каблуков, и ошеломленная Гермиона узнала в выходившей чернокожей женщине заплаканную вдову Джорджа Уизли Анджелину, урожденную Джордан. Она пошла по коридору прочь, не поднимая головы.
«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день [130] !» — пронеслась в голове наследницы Темного Лорда русская маггловская поговорка.
130
Используется в случае, когда хотят сказать о неосуществившемся ожидаемом. Юрьевым днем на Руси называли право перехода крепостных крестьян от одного помещика к другому, которое они имели осенью, в день памяти святого Георгия (Юрия) Победоносца, 26 ноября по старому стилю. Поговорка появилась с уничтожением этого права при царе Алексее Михайловиче после введения Соборного уложения 1649 года.
И
* * *
— А, это ты? — поднял голову Фред, который сидел, склонившись над пустым столом.
— Прости, я не вовремя?
Кажется, он хотел сказать что-то вроде того, что она не может прийти вовремя, но промолчал.
— Я… Я хочу поговорить с тобой, — начала Гермиона. — О Габриэль Делакур. — Фред изумленно вскинул рыжие брови. — Понимаешь… — замялась леди Малфой. — Мне… Мне кажется, что с ней что-то не так. Я хочу установить за ней наблюдение, — сообщила затем она, внимательно следя за его реакцией. — И уличить ее.
— Уличить — в чем? — недоуменно спросил Фред.
— Пока не знаю. Но мне кажется, что она как-то связана с Гарри Поттером.
— Гарри Поттер и шлюха Волдеморта?! — хохотнул ее собеседник с презрительным весельем. — Походит на оскорбление.
— И тем не менее у меня есть основания полагать, что это так, — не смутилась Гермиона, давно привыкшая к резкости своего коллеги. — И я намереваюсь всё выяснить.
— Зачем ты сообщаешь об этом мне? — нахмурился Фред.
— Потому что тебе что-то известно о Габриэль Делакур, — невозмутимо заявила женщина.
— Только то, что она потаскуха, — пожал плечами сумрачный преподаватель с нескрываемым отвращением. — Гарри Поттер не стал бы якшаться с такой.
— Гарри способен на многое, — покачала головой Гермиона.
— Поступай, как знаешь. — Фред прищурился. — И что ж ты станешь делать, если найдешь его? — спросил он затем. — Донесешь Волдеморту?
— Не знаю, — честно ответила Гермиона. — У меня с этим человеком свои счеты. У тебя, я полагаю, тоже, — добавила она.
— Если ты о Джинни, то, по–моему, куда лучше умереть, чем рожать Волдеморту ублюдков.
— Я не верю, что ты действительно думаешь так, — горько обронила леди Малфой. — Я видела тебя на кладбище в день похорон Джинни.
— Ее смерть была одним из самых сильных ударов для меня, — тихо сказал Фред, отворачиваясь в сторону. — Но умерла она намного раньше.
— Оставим эту тему, — вздохнула Гермиона. — Ты точно не хочешь что-то рассказать мне о Габриэль?
— Поверь, если бы я знал, как раздавить такую гадину, я это сделал бы давно и сам.
— Черный агат, — пробормотала ведьма.
— Что, прости?
— Ты почти превратился в бездушный камень. — Она кивнула на его правую руку, безымянный палец которой украшал перстень. — Посмотри на него, разве ты хочешь быть таким? Бесчувственным, черным и холодным?
— Я бы очень хотел быть полностью бесчувственным, — глухо произнес Фред. — Только это не всегда получается.
— Я всё равно узнаю, в чем замешана Габриэль, — сделала последнюю попытку Гермиона.
— Флаг тебе в руки.
Но Тэо объявил, что наконец-то готов впервые обратить Гермиону в блоху лишь через несколько недель после Хэллоуина. До того же леди Малфой отдавала все свои силы на тщетные пока поиски «Гибели воров» — она, в меру своих возможностей, исследовала черные рынки магических товаров, но это не давало результата. Знакомая торговка из Лютного переулка ничего подобного не имела, более того, была сильно предубеждена против гоблинов и всего, что они делают. Что-то там они не поделили когда-то.