Дочь Востока. Автобиография

Бхутто Беназир

— Я получил информацию, что на вас готовится покушение, — сообщил мне наш сторонник, бывший бригадный генерал армии, в Ларкане, в день рождения отца. — Нужно провести проверку надежности вашей безопасности.

На день рождения отца, 5 января, прибыли тысячи человек. Праздник прошел гладко, я не чувствовала никакой угрозы.

— В Аль-Муртазе с безопасностью все в порядке, — заверила я его.

— Лучше проверить, — настаивал он, но я так и не обеспокоилась.

— Нет нужды, генерал, — отмахнулась я. Сигнал из Равалпинди. Затем из Лахора.

— Режим практически проверил возможность вашего устранения, — сообщил мне симпатизирующий чиновник. —

Проверяющий «убийца» приблизился к вам вплотную и доложил начальству, что «нет ничего проще, к ней любой может подойти».

Я старалась не поддаваться тревоге. Смерть всегда возможна, но нужно решать политические вопросы, сосредоточить на них все внимание.

Предупреждения поступали одно за другим, как и требования от членов партии, чтобы я усилила охрану и пересмотрела подход к безопасности. При посещении Приграничья ко мне хотели приставить охрану из пяти человек с «Калашниковыми», но я отказалась. Не нравилось мне жить среди стволов. Мои охранники-добровольцы по моему настоянию не носили оружия. Вскоре я засомневалась в мудрости такого подхода.

В течение одной недели января 1987 года двое из связанных со мной людей подверглись нападениям. Одного из моих телохранителей обстреляли, когда он находился в машине, вынудив его свернуть в один из бесчисленных тупиков в Карачи. Муннарвар Сухарварди остался в живых лишь потому, что люди, находившиеся с ним в его автомобиле, оказались вооружены и отпугнули нападавших ответным огнем. Для одного из лидеров ДВД, Фазиля Раху, все закончилось трагически. Одиннадцатого января его зарубили топором в родной деревне. Тогда же начались ночные угрожающие телефонные звонки в квартире Башира Рияза, бывшего редактора нашей лондонской газеты «Амаль», ставшего моим пресс-секретарем. Нужно ли все это воспринимать как угрозы, направленные в мой адрес? Я поручила своему юристу обратиться с официальным заявлением к властям.

— Предупредите их, что, если что-то произойдет, ответственность ляжет на них.

Нападение состоялось тридцатого января. Я собиралась вернуться в Ларкану, но мой отъезд задержался из-за неожиданной встречи в последний момент. Обычно я езжу в Ларкану в своем джипе «Паджеро», но всегда предусматриваю непредвиденную возможность изменения планов. Мало ли что может произойти. Я часто планирую несколько вариантов, иногда бронирую два-три адреса, чтобы запутать агентов Зии. Зачастую я не сообщаю о своих планах даже ближайшим сотрудникам, чтобы избежать неумышленной утечки информации.

— Биби-сахиба, — напомнили мне в полдень, — если хотите добраться до Ларканы дотемна, пора выезжать.

— Езжайте, — сказала я Урсу. — После встречи я отправлюсь за вами.

Автомобили так и не добрались до Ларканы.

В середине встречи ко мне подошли с запиской. Я сразу ухватила два слова: «стреляли» и «Паджеро». Интересно, что речь во время встречи шла как раз о нападении на моего охранника и об убийстве Фазиля Раху из ДВД. Время как по заказу.

— Прошу прощения, я на минуту, — попросила я гостей подождать и вышла, чтобы отдать распоряжения позвонить в полицию и моим юристам. Собрав нервы в кулак, я вернулась и возобновила прерванный разговор.

В течение следующих дней я узнала подробности этой безобразной истории. Две машины быстро катили по шоссе возле Манджханда, среди бела дня, когда стоявший на обочине человек дал сигнал и мгновенно появились еще четверо, открывших стрельбу по пассажирской стороне моего джипа. Урс нажал на педаль газа, машина, и без того

шедшая со скоростью 70 миль в час, ускорила ход, пронеслась сквозь град пуль. Сидевшие в ней видели, что, не прекращая стрелять им вслед, нападающие остановили второй джип и взяли на мушку сидящих в нем охранников и персонал моего домохозяйства.

Явная попытка хладнокровно спланированного убийства. Режим заявил, что это всего лишь обычное для Пакистана нападение дорожных разбойников, дакойтов, но это объяснение — явная чушь. Слишком много нестыковок с обычным шаблоном проведения «обычных» дорожных ограблений. Общеизвестная зона действия дакойтов начинается в сорока милях от места нападения. Дакойты всегда действуют по ночам, а не в полчетвертого дня, при ярком свете. Дакойты бережно относятся к своей добыче, не изрешечивают ее пулями, их цель — остановить машину.

Возмущение этим нападением оказалось столь велико, что режим отрядил для расследования случая и освобождения захваченных людей генерального инспектора полиции. Выяснялись новые детали. На месте происшествия видели человека с рацией, то есть нападавших оповестили заблаговременно, когда мои джипы покинули Клифтон, 70. Сидящих внутри агент властей, находившийся за воротами, рассмотреть сквозь тонированные стекла не мог, но предполагалось, что я нахожусь в машине.

Даже если исполнителями были дакойты, то они явно выполняли чей-то заказ. Дакойты всегда останавливают несколько машин, а ехавший перед передним джипом автомобиль оказался пропущенным беспрепятственно. Дакойты считали бесчестным нападать на женщин. Нет, это не было «простой», «обычной» попыткой ограбления.

Информация продолжала поступать. Кто-то из близких к разбойникам кругов рассказал, что в ночь перед нападением к явке банды подкатил автомобиль, приехавший беседовал с главарем, затем уехал. После отъезда гостя атаман оповестил свою банду, что предстоит им «большое дело». Рассказывали и иные истории о «кнуте и прянике», которыми режим склонял дакойтов взять на себя задачу моего устранения. Тем временем «разбойники» захватившие моих людей, не спешили выставлять требования о выкупе, всегда поступающего в первые же часы в случае любого разбойного похищения.

Захваченных освободили через несколько дней так же внезапно, как и захватили. Слава Богу, им не причинили никакого вреда. Но то, что они рассказывали, никоим образом не вязалось с официальной версией разбойного нападения. «Мы люди госпожи Беназир», — сообщил мой персонал похитившим их бандитам, заметившим, разумеется, флаг ПНП, лозунги и громкоговорители на крыше. «А мы люди генерала Зии», — без запинки парировали похитители. Арестованных по этому нападению так и не оказалось. Еще один пример насилия, показанный режимом в становившемся все более насильственном пакистанском обществе. Режим вооружал афганских моджахедов, студентов-фундаменталистов, сепаратистов и «Мусульманскую лигу». Возглавлявший «гражданское» правительство Зия создавал и пестовал частные армии, выполнявшие заказы на истребление политической оппозиции. Еще не завершился первый месяц 1987 года, а в тюрьме был подвергнут порке активист ПНП, нескольких диссидентов убили. Мне становилось все труднее сдерживать молодых членов ПНП от проявления ответного насилия.