Дочь заклятого врага

Морейно Аля

Я захлёбываюсь слезами и клянусь, что не изменяла ему, но он не верит. И обвиняет, обвиняет, обвиняет, перемежая грязную ругань ударами.

Меня снова спасает телефонный звонок. Муж отвлекается и выходит, чтобы ответить, а я ползу. Куда – не знаю. На звуки голосов. В надежде, что мне помогут. Смешно, учитывая запрет на общение со мной. Но иначе мне не жить.

Ползу целую вечность. Наконец оказываюсь на улице, на заднем дворе. Людей не вижу. Рядом со входом в кухню стоит бусик поставщика продуктов. Двери открыты.

Времени на раздумия нет. Приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы, превозмогая

боль, забраться внутрь и заползти за ящики. Надеюсь, меня не сразу заметят и мне удастся чудом покинуть территорию усадьбы.

Почти сразу двери захлопываются, и машина приходит в движение. Отключаюсь…

В следующий раз я открываю глаза в белоснежном помещении. Надо мной склоняется женщина средних лет в медицинском костюме и кого-то зовёт. Появляется врач-мужчина. Он что-то говорит, но я не разбираю слов и снова проваливаюсь в темноту…

Возвращение к жизни происходит рывками. Всё тело болит. Кажется, во мне не осталось ни одной целой косточки…

– Как ты сегодня? – молодая красивая брюнетка берёт стул и садится рядом с моей койкой.

Я вижу её впервые, но она ведёт себя так, будто она приходит ко мне уже не первый раз.

– Я – Алёна. Работаю в фонде помощи жертвам домашнего насилия.

Я пытаюсь что-то сказать, но вместо этого начинаю плакать и не могу вымолвить ни слова. Женщина меня останавливает:

– Можешь пока собраться с мыслями, расскажешь всё позже. Просто знай, что здесь ты в безопасности, под нашей защитой. Я приведу следователя – напишем заявление в полицию. Заключение медиков уже у меня. Не бойся, дальше оно никуда не пойдёт без твоего желания. Но если вдруг что, то оно нам пригодится. Мало ли как поведёт себя твой муж.

Я хочу спросить, что она имеет в виду. Но зубы не размыкаются и говорить не получается. Нет сил…

У меня много вопросов. Как я тут оказалась? Откуда они узнали, что меня избил муж? Неужели водитель бусика меня нашёл, не побоялся привезти в больницу и рассказать, где подобрал меня? Орлову уже сообщили, что я здесь?

Дорога к выздоровлению длинная и мучительная. В обычной муниципальной больнице дают только простейшее обезболивающее, и оно не справляется с моей болью.

Несколько раз приходит следователь. Всегда при наших беседах присутствует Алёна. Говорит, что это для подстраховки. Я рассказываю им всё с самого начала – с того страшного дня, когда муж поднял на меня руку впервые. О неудачном побеге, о домашнем аресте, под которым прожила почти полгода, о замершей беременности, о странных анализах и последовавшем избиении.

Следователь не хочет принимать заявление. Он уверен, что муж покается и мы помиримся. Именно так чаще всего и бывает. Но Алёна настаивает. Я мечтаю наказать Орлова, но не слишком верю в справедливость. Такие люди как он всегда избегают ответственности за свои преступления и выходят сухими из любой воды.

– Я бы хотела подать на развод, для меня это самое важное, – говорю ей, когда мужчина уходит. – У нас брачный контракт, это должно быть несложно. Надеюсь, теперь муж считает меня непригодной на роль инкубатора, и легко отпустит.

– Мне бы твою уверенность, – Алёна качает головой.

У неё на всё своя точка зрения, которая порой кажется мне странной. Я не спорю, ведь она видела много подобных ситуаций и знает, как лучше поступить.

Мне помогают восстановить паспорт, который

остался в доме Орлова. В день выписки из больницы юрист фонда везёт меня в суд, и я подаю иск. Первый шаг сделан. У нас с Олегом нет ни детей, ни имущественных споров. Зато есть медицинское заключение о том, что он нанёс мне травмы. Это должно стать весомым аргументом для судьи, чтобы развести нас сразу, не давая срок на примирение.

У фонда есть общежитие, в котором они на первое время дают пристанище женщинам, попавшим в беду. Как жаль, что я не знала о них, когда пыталась убежать в первый раз!

Хоть я и привыкла жить в совершенно других условиях, чувствую себя здесь по-настоящему счастливой. Ведь мне удалось вырваться из ада. После жизни в клетке нет ничего более ценного, чем свобода. И неважно при этом, сколько коек в одной комнате со мной и на сколько часов в день дают горячую воду.

Родителям не звоню. Телефона у меня пока нет. Я живу за счёт помощи волонтёров. Попытка восстановить кредитные карты не увенчалась успехом – все оказались заблокированными. Причём даже та, которая была у меня до замужества. Её раньше пополнял мне папа, и на ней всё ещё остаются деньги. Вряд ли её заблокировал мой муж…

– Послушай, Зоя. Я дам тебе контакты хорошего семейного адвоката. Он – специалист по разводам, – говорит мне Алёна, когда я прихожу к ней в офис, чтобы воспользоваться компьютером и разослать резюме.

– Спасибо, но адвокат – это слишком дорого, у меня нет денег, – качаю головой. – Да и зачем он мне? У нас контракт, нам нечего делить.

– Нужно подстраховаться. Мало ли, какой фортель выкинет твой муж, – отвечает уверенно, будто знает наперёд что-то, чего не знаю я. – О деньгах не беспокойся. Этот адвокат бесплатно оказывает помощь тем, кто не может заплатить. И, поверь, он никогда не проигрывает. Знаешь, каких людей он разводил?

Глава 15

Выхожу из здания фонда в смешанных чувствах. С одной стороны, велик соблазн позвонить адвокату и на всякий случай заручиться его поддержкой. С другой, нет уверенности, что он мне действительно необходим. А вдруг у меня слишком простой случай и адвокат только посмеётся? Ведь у других женщин с мужьями могут быть общие дети и совместные квартиры, которые нужно делить в судебном порядке…

Толкаю дверь и выхожу на крыльцо. Быстро обвожу взглядом улицу. Я теперь постоянно смотрю по сторонам – ежесекундно опасаюсь, что где-то поблизости затормозит чёрная машина, из которой выскочат амбалы Орлова, чтобы вернуть меня в ад… И хотя Алёна заверяет, что пока ведётся следствие, муж не станет бесчинствовать, страх и бдительность от этого не притупляются.

Интуиция кричит “СОС” ещё до того, как глаза останавливаются на знакомой машине и стоящем возле неё Олеге. Что он тут делает? Приехал за мной? Не побоялся заявиться прямо к зданию фонда. Что это, если не демонстрация уверенности в своей безнаказанности?

Инстинктивно кидаюсь назад в холл. Охранник смотрит вопросительно.

– Проблемы?

От охватившего меня ужаса, я не могу вымолвить ни слова. Только заикаюсь.

– Т-т-там м-м-муж…

Видимо, он готов к такому развитию событий. Алёна рассказывала, что мой случай – не единичный. Через их фонд ежегодно проходит множество женщин со схожими историями. И сотрудники всегда готовы оказать помощь.