Дочери Дагестана
Шрифт:
Б. С. Мамашева так и не узнала, кто остановил выбор на пост министра просвещения именно на ней. Ее пригласили в кабинет первого секретаря обкома партии. Во время беседы с Абдурахманом Данияловым она то садилась, то вставала, мяла в руках платок.
Первый спросил:
– Вы что-то хотите сказать?
– Да, да, – произнеслаа Мамашева, – у меня семья, дети, домашнее хозяйство, и вдруг – министр…
Секретарь улыбнулся:
– Магомедову Айшат мы выдвинули первым секретарем Гергебильского райкома партии, а ведь у нее детей в два раза больше, чем у Вас…
После небольшой паузы Даниялов спросил:
– Может, супруг против?
Оказалось,
Роза Эльдарова и Бурлият Мамашева
Имелась еще одна чрезвычайная проблема, беспокоящая и начальство, и общественность, и родителей, над решением которой бились веками и будут биться, вероятно, до тех пор, пока существуют отцы и дети, учителя и ученики. Бурлият Салаутдиновна уловила, если можно так выразиться, следующую закономерность: «Если ей в какой-либо школе говорили, что нынешние дети – не приведи господь», значит, дела в этом коллективе из рук вон плохи. Стереотип «плохие дети» из голов таких учителей нельзя было ничем вышибить. Однако ни указом, ни приказом, ни примером какого-либо успеха нельзя было достичь. Недобор и текучесть кадров не давали возможность применить какие-либо санкции в отношении таких преподавателей.
Попытка распространения так называемого передового опыта какого-либо ощутимого результата не дала. Короче говоря, вопрос, о котором я веду речь, с повестки дня никогда не снимался, он был постоянной головной болью министра и его сотрудников.
Будни состояли не только из командировок, отчетов, оргвыводов, вызовов «на ковер». В безвыходном положении оказывалось министерство, когда бесконечные звонки или ходатаи из аулов умоляли прислать педагогов самых различных дисциплин. Колоссальную помощь в этом направлении оказывала Россия, однако всевозрастающую потребность в кадрах и она не могла удовлетворить.
Ходатаям приходилось отвечать казенной фразой: «Обойдитесь своими силами». Как обходились «своими силами», думаю, не трудно догадаться даже людям, не имеющим отношения к области просвещения.
Атлыбоюн стоял в ущелье между морем и горами и обдувался свирепыми ветрами. Здесь водились смертельно опасные змеи – гюрза. Когда наступала засуха, а такое бывало через каждые два года, вода в родниках и ручейках иссякала. Все это послужило основной причиной ухода населения из Атлыбоюна в более спокойное место – Ленинкент.
Название исчезнувшего аула теперь можно прочесть разве что в исторических книгах да в статистических отчетах прошлых веков. На месте села остались почерневшие от времени могильные плиты.
Вместе с родственницей Бурлият Салаутдиновна иногда выбирается, чтобы посетить кладбище, постоять в алхаме. Рассказать о переменах в семье, о себе и о том, что делается на свете тем, кто ушел из этого мира давно и недавно. Она любит побродить по тем местам, где прошло детство. И хотя жили они бедно, но с высоты пройденных лет ей кажется слаще того времени не было.
Б. С. Мамашева – желанная гостья в Ленинкенте, и не только во время свадеб или торжеств. Пенсионный возраст нисколько не умалил ее авторитета в республике.
Живет моя героиня в Махачкале с внучкой Умугани, названной так в память о матери Мамашевой. Она музыкант, исполняет любимые
Заканчивая рассказ о Б. С. Мамашевой, мне остается добавить, что она пока единственная женщина, которая была министром просвещения Дагестана.
Первая и пока единственная
Родоначальником прославленного в Дагестане тухума Далгат является Магомед, который родился в даргинском ауле Урахи в 1849 году.
В десять лет против воли отца он тайком уехал в Темир-Хан-Шуру, чтобы учиться в русской школе. Один из биографов сообщает, что Магомед Далгат в 13-летнем возрасте был приглашен к знаменитому лингвисту П. К. Услару как переводчик при составлении грамматики урахинского диалекта даргинского языка.
Не довольствуясь полученным в Темир-Хан-Шуре образованием, дагестанец едет в Ставрополь, сдает экзамены в гимназию, которую с высокими оценками заканчивает в 1869 году. В двадцать лет он начинает учиться на медицинском факультете Московского университета.
Далгат не избежал влияния тех групп, которые ставили задачу свержения царского строя. Группа была разгромлена, но урахинец успел выехать в Германию, затем в Вену, где, отбросив увлечение политикой, совершенствует знания в медицине. В 1876 году он возвращается в Петербург, где ему присваивают ученую степень доктора медицины.
Магомед практикует окружным врачом во Владикавказе, где и был похоронен в 1919 году.
Старший брат Магомеда – Муртузали дослужился до майора царской армии, за участие в боях получил два Георгия и исполнял должность наиба в Левашах и Кутишах. Другой брат – Азиз был военврачом, вместе с русским экспедиционным корпусом попал в Тунис, где скончался от холеры. Еще один из Далгатов – Гамид был героем гражданской войны и комендантом Кремля. Всех их в Дагестане считали и считают особо уважаемыми людьми. В этой известной, высокообразованной семье родилась первая и пока единственная в Дагестане женщина – композитор Дженнет Далгат. Коротко стриженная, с чуть вытянутым лицом, худенькая Дженнет представляла собой хрупкое, изящное создание. Ее отцом был упомянутый в самом начале Магомед Далгат.
С самого раннего детства Дженнет играла на рояле. Увлечение перешло в потребность. Брала уроки у известных музыкантов – темирханшуринок. С благословения родственников Дженнет Магомедовна уехала в Германию. Ей посоветовали остановиться в Лейпциге, где преподавал ученик великого Ференца Листа – композитор А. Рейзенаур.
Дагестанке шел 24-й год, когда она блестяще закончила консерваторию по классу фортепиано. При большом стечении преподавателей, студентов и представителей общественности ей вручили золотую медаль.
Затем начались гастроли по городам Европы и России. Газеты сообщали о ее концертах, которые проходили при переполненных залах. Публика сидела, затаив дыхание, пока не замирали звуки рояля. Заканчивались концерты криками «браво». Исполнительницу заваливали цветами.
Автор статьи о Д. Далгат музыковед Mанашир Якубов приводит статью из журнала «Артист» (1914 г.), чтобы показать, каких высот в своем искусстве достигла наша землячка: «Отметим еще раз игру выдающейся пианистки госпожи Д. М. Далгат – выдержанный до педантизма хрустальный звук…, невероятная музыкальная память… Исполненные ею две вещи Листа (этюды и 2-й концерт для фортепиано с оркестром) под силу лишь пылкому темпераменту и мужским меркам».