Дочери тьмы
Шрифт:
У Мэри-Линетт больно защемило в груди. На короткий миг время остановилось, и весь мир стал иным.
Если Эш мертв, если его убили...
Тогда в ее жизни уже не случится ничего хорошего. Никогда. На нее словно опустилась безлунная, беззвездная ночь. И ничего нельзя было с этим поделать. Мэри-Линетт не знала почему, но внезапно она поняла, что так оно и есть.
Она не могла вздохнуть, руки и ноги стали словно чужие и не слушались ее, перед глазами все поплыло.
Эш пошевелился. Он поднял голову, опираясь на руки, и огляделся вокруг.
У
– Ты не ушибся? – задала она дурацкий вопрос, не осмеливаясь притронуться к Эшу: в ее теперешнем состоянии один-единственный электрический разряд может ее сжечь, и она растает, как Злая Западная Ведьма [2] .
– Я провалился в эту дыру, – сказал он. – А ты что подумала?
«Так и есть, – подумала Мэри-Линетт, – звук шагов оборвался скорее с треском, чем глухо. Не так как звучали шаги прошлой ночью».
2
Персонаж сказки Ф. Баума «Волшебник страны Оз». Злая Западная Ведьма растаяла, как кусок сахара, когда ее облили водой. – Примеч. перев.
И это что-то означало... Если б только она могла проследить эту мысль до конца...
– У тебя какие-то трудности, Эш? – ласково прозвучал голос Кестрель, и вскоре сама она выступила из тени – настоящий ангел с золотистыми волосами и восхитительно чистыми чертами лица. Позади нее стояла Джейд с Тигги на руках.
– Он взобрался на дерево, – сказала она, целуя котенка в голову. – Мне пришлось уговаривать его спуститься.
Глаза Джейд в свете, льющемся с веранды, сверкали изумрудами, и казалось, она не идет, а плывет.
Эш поднялся, отряхиваясь. Как и его сестры, он выглядел неправдоподобно красивым после того, как утолил голод, и его глаза светились каким-то таинственным лунным светом.
Мэри-Линетт не могла отвести от него глаз.
– Входите, – признавая свое поражение, сказала она. – И помогите мне понять, кто убил вашу тетю.
Теперь, когда Эш был, безусловно, в порядке, ей хотелось забыть то, что она чувствовала минуту назад. Или, по крайней мере, не думать о том, что бы это значило.
«А это значит, – вкрадчиво сообщил ей тихий внутренний голос, – что у тебя серьезные проблемы, девочка. Ха-ха».
– Итак, в чем дело? – оживленно спросила Кестрель, когда все уселись вокруг кухонного стола.
– Дело в том, что никакого дела нет, – пояснила Мэри-Линетт. Она расстроенно глядела на свой листок бумаги. – Послушайте, а что, если мы начнем с самого начала? Мы не знаем, кто это сделал, но мы все-таки кое-что о нем знаем. Верно?
– Верно, – одобрительно кивнула Ровена.
– Первое: коза. Тот, кто ее убил, должен быть сильным, потому что проткнуть ее шкуру этими зубочистками нелегко. К тому же он должен был знать, как убили вашего дядю Ходжа, потому что коза была убита таким же образом. А еще должен
– Или же он думал, что черный ирис – это символ всех ламий или всех ночных людей, – наклонившись и потирая лодыжку, глухо произнес Эш. – Эту ошибку люди Внешнего Мира допускают постоянно.
«Дельно», – подумала Мэри-Линетт, а вслух сказала:
– Предположим. Мы знаем, что убийца использовал два разных вида колышков. Но это ни о чем не говорит, потому что и те и другие можно купить в городе.
– И у него должна была быть какая-то причина ненавидеть миссис Бердок или вампиров вообще, – добавил Марк. – Иначе зачем ему было ее убивать?
Мэри-Линетт терпеливо взглянула на брата.
– Я еще не добралась до миссис Бердок. Но мы можем перейти к этому прямо сейчас. Первое: тот, кто ее убил, определенно знал, что она была вампиром, потому что убил ее колом. И второе... второе...
Голос ее упал. Больше она ничего не могла придумать.
– Второе – это то, что ее убили, возможно, под влиянием обстоятельств, – прозвучал на удивление спокойный и рассудительный голос Эша. – Вы говорили, что ее пронзили колом от забора. Но если бы убийца заранее все продумал, он принес бы свой собственный кол.
– Точно. Наверное, так оно и есть. – На сей раз Мэри-Линетт, не сдержавшись, произнесла это вслух... Она встретилась глазами с Эшем и испугалась. У него был такой вид, будто для него была очень важна ее похвала.
«Так, – подумала она. – Так, так... Вот сейчас мы, возможно, впервые просто сидим и разговариваем. Не спорим, не пикируемся, а просто разговариваем. Как хорошо».
Это было удивительно хорошо. И странная вещь: она знала, что Эш чувствует то же самое. Они понимали друг друга. Эш едва заметно кивнул ей.
Они продолжали беседу. Мэри-Линетт уже потеряла чувство времени, а они все сидели, и обсуждали, и бурно спорили. Наконец она взглянула на часы и удивилась: было уже около полуночи.
– Может, довольно? – жалобно спросил Марк. – Я устал.
Он уже почти лежал на столе. Так же, впрочем, как и Джейд.
«Я тебя понимаю, – подумала Мэри-Линетт. – И у меня мозги клинит. Совсем ничего не соображаю».
– Сомневаюсь, что мы раскроем убийство сегодня ночью, – проговорила Кестрель, прикрыв глаза.
Она была права. Но Мэри-Линетт совсем не хотелось спать. Она ощущала какое-то возбуждение и не смогла бы сейчас уснуть.
«Мне хочется... чего мне хочется? – думала она. – Мне хочется...»
– Если здесь поблизости не прячется козий убийца-психопат, я бы пошла посмотреть на звезды.
– Я пойду с тобой, – сказал Эш таким тоном, будто это было в порядке вещей.
Кестрель и Джейд с недоверием взглянули на брата. Ровена опустила голову, почти не скрывая улыбки.
Мэри-Линетт в ответ буркнула что-то неопределенное.