Дочки-матери
Шрифт:
– О чем вы хотели поговорить? – неожиданно быстро вернулся из кухни мужчина и Олеся вздрогнула, выронив карандашик. Тот упал и закатился под диванчик.
Получилось, что правый глаз у Олеси был накрашен, а левый – нет. Пренеприятное зрелище.
– Ой, а можно его теперь как-то достать? – расстроилась Олеся. – Я же не могу так теперь пойти?
Она нагнулась и встав на четвереньки, принялась вглядываться в темную щель между диваном и полом. Огромная пятая точка Олеси выпятилась на обозрение смутившегося мужчины. Вывалились у женщины из джинсов и увесистые
– Не могу вытащить! Рука застряла! – вдруг призналась Олеся. – Может вы диван приподнимете?
– Не могу. У меня сразу поясницу прихватит, – виновато признался в свою очередь и хозяин квартиры. – У меня радикулит обостряется, если тяжести подниму.
– Что же делать? Ой, а у меня кажется, рука затекла, – со страхом призналась Олеся.
Страшные мысли закрались в ее голову. Одинокий мужчина, неженатый, по всему видать. И она. Вся такая беззащитная, стоит на четвереньках перед ним на полу.
От страха такого Олеся дернула руку посильнее и вытащила ее наконец, из-под дивана.
– Можно я диван отодвину в сторону, чтобы мне карандашик мой достать. А то так обидно, я его не успела купить, как вот такая неприятность случилась, – попросила Олеся.
Хозяин квартиры промолчал и Олеся, поднатужившись, сдвинула диван в сторону. Карандашик, к ее счастью, нашелся, но теперь обнажилась вся неприглядность, существовавшая, как оказалось, за диваном.
Фантики от конфет, пустые пачки от дешевой китайской лапши и прочий мусор, пыль и паутина.
– Давайте веник и совок, я мусор уберу, – предложила Олеся…
Пока она мыла пол, а примолкнувший хозяин квартиры выходил на улицу выносить мусор, оказалось, что сгорела кастрюля с пригоревшей к ней картошкой в кухне. Про нее просто-напросто забыли в свете происходящих событий.
– Я вам сейчас быстренько и картошку почищу, – предложила Олеся, решившая, что в том, что картошка сгорела – ее вина. Ведь если бы она не приперлась в квартиру к этому мужчине, то он бы не остался сейчас без обеда.
– Не надо. Нет у меня больше картошки. Эта последняя была, – недовольно ответил мужчина.
– А что есть? – деловито осведомилась Олеся, пошарив без разрешения по всем кухонным шкафчикам. – Так-так… Горох, макароны, гречка…
Немного поколдовала у плиты и получилась изумительно ароматная горошница.
– Я еще не ела с утра, – призналась мужчине Олеся и тот великодушно пригласил ее разделить с ним обед.
Поели, после чего хозяйственная Олеся по-привычке помыла всю посуду в кухне.
Даже прошлогодние немытые банки из-под солений-варений, что в промежутке между холодильником и стеной небрежно понатыканы кем-то были, отмыла заодно.
– Да что вам от меня нужно, говорите уже!
Дяденька искренне не мог понять, что этой рыжей женщине нужно: явилась без приглашения в его холостяцкую берлогу, трясет тут своими "окороками", хозяйничает… Все-равно не нужна она ему такая.
(Та, другая,
– Дак я попросить вас хотела, – виновато поглядела на мужчину Олеся. – Понимаете, – проникновенно глядела она ему в глаза, – Мне жить негде. А у меня ведь двое детей и мужа нет. Живу с родителями. А там с ними жить стало невозможно. Мама вечно ворчит, еще и брат постоянно крутится, и пасынки эти его. Навесили на меня все хозяйство, коров, кур, приготовление еды. Целыми днями на кухне и в огороде пластаюсь. А я устала очень. Годы то идут. Еще мама, в ежовых рукавицах меня держит, – убедительно распиналась перед малознакомым мужчиной Олеся. – Гулять и то не отпускает. А я может, замуж выйти еще хочу. Вот.
Мужчина на всякий случай отодвинулся от Олеси подальше. Он вообще взирал на нее с явным испугом в глазах.
– Нет.
– Что «нет»? – расстроилась Олеся. – Почему нет? Умоляю вас! Продайте мне пожалуйста поскорее квартиру!
– А-а, квартиру? – выдохнул вдруг мужчина. – Так вы из-за этого тут? А я-то было подумал…
– А что вы подумали? – удивилась Олеся.
Мужчина промолчал. Неудобно было признаваться малознакомой женщине, что он принял ее за попрошайку-пиявку.
– Неважно. Но квартиру я продать вам не могу. Я ее другой женщине уже пообещал.
– Как так? – ахнула Олеся.
Не сдержавшись, женщина расплакалась прямо тут, сев на злополучный диван.
– Да вы не плачьте, – присел рядом мужчина. Он робко приобнял Олесю за плечи. – Ну хотите, я вам другую квартиру подыщу?
– Какую? – расстроенно произнесла Олеся. – За такую цену только у вас одна такая была!
Мужчина погрустнел. Ему стало жалко плачущую женщину. Да и потом, она же ему тут и пол вымыла и обед приготовила. А плачет-то как искренне! Неудобно как-то отказывать такой хорошей женщине.
– Ну хорошо, – промямлил мужчина, – Продам я вам квартиру, продам. Вы только успокойтесь!
Олеся так обрадовалась, так обрадовалась, что на радостях обняла мужчину, как родного. Мужчина неловко застыл в ее тесных объятиях.
– Спасибо вам! Зовут-то вас хоть как, родненький?
– Игорь Николаевич я, – скромно улыбнулся в усы мужчина.
Глава 9
Олеська приехала домой уставшая, но довольная. Сунула, не глядя матери в руки полный пакет с брусникой. Фая внимательно посмотрела на дочь. У той на лице блуждала странная улыбка.
– Олеська. Ты где была-то? – не вытерпев, поинтересовалась Фая. – Брусника-то мороженая оказывается. Ты ее что, на северном полюсе собирала?
– Мама, – подметила и маленькая Настёнка, – У тебя почему один глаз накрашен, а другой – нет?
Олеся замерла, виновато опустив глаза в пол. Но через минуту выдала громко и оживленно:
– Ой, мама, а ты ведь не знаешь! Помнишь, неделю назад у тебя деньги из «стенки» пропали? Ты еще на девчонок моих думала? Так вот: давеча там Кирьян твой шарил. Вот. Не хотела тебе говорить, да молчать не могу.