Дочки-матери
Шрифт:
Фаина долго сидела за столом, прижав к себе свои деньги. Она думала.
– Ну Олеська, упрямая, вся в отца!
Что поделать, пришлось идти искать девчонку. Дочь, как никак. Олеська нашлась в кладовке – Фая нашла ее по сдавленным всхлипам. Открыла скрипучую дверь – звук утих, и догадливая Фая начала шарить по темным углам, вытянув руки.
– Ну хватит, выходи. Стыдно должно быть, ить не девочка же-подросток, так плакать, – уговаривала она.
Долго сидели мать и старшая дочь темной в кладовке, прежде чем вышли оттуда и направились в дом.
Обе
– Завтра Олеське квартиру поедем смотреть! – объявила Фая.
– Ну вот и ладненько, – заулыбалась Юля. С довольной улыбкой подбежал к жене Фае под бок Лексей. (Подробности разговора выпытывать).
И только вечно-жующий Кирьян ходил взад-вперёд по комнате, поглядывая на довольные лица домочадцев. Он один не радовался перемирию женщин. Ходил, сунув руки в карманы трико, поглядывал на всех мрачно.
– Настонала? – не сдержался мужчинка, поглядывая на счастливое лицо старшей сестры. – Выклянчила, таки, да?
Олеська перестала улыбаться и сверкнула гневно глазами:
– Не твое дело! Ты мои пироги в кухне не подъедай, к жене своей топай восвояси! Как ни посмотрю, вечно ты у нас харчуешься! Тебе что, твоя Любка совсем не готовит?
– Тьфу-ты, а тебе еды для родного брата жалко стало? – скривив лицо в презрительной гримасе, поинтересовался Кирьян.
Он выкрикнул это нарочито громко, отчего встрепенулась за стенкой кухни задремавшая было, мать.
Орлицей выбежала стареющая женщина к детям. Фая не любила ссор между детьми в доме, поэтому всегда вклинивалась в любое недоразумение.
– Что случилось, почто кричите? Девчат разбудите, я ж их еле спать уложила! Кирьян, иди, вели Юльке тебе диван в зале расстелить! Олеська, не буянь, на столе лучше прибери!
Так конфликт был потушен.
Кирьян с довольным видом проследовал за матерью. Он показал сестре язык, а та затряслась от злости и отвернулась к столу.
Глава 3
Тамара была очень, очень зла: вчера вечером из окна своей квартиры она имела возможность узреть пренеприятнейшую картину: к соседке Вике (которую она себе в невестки присмотрела) начал приезжать приличного вида молодой человек.
– Мажор какой-то, – нервно подметила женщина, со злостью задернув шторку.
Викин ухажер ей прямо скажем, занозой засел в самом сердце.
И где его Вика откопала?
Всем то он, как назло, хорош: брючки носит отутюженные, рубашка на накачанном торсе сидит превосходно и лицо лощеное, что у гуся.
И что самое обидное: при нем автомобиль заграничный. Словом, куда уж ее Витьке до Викиного хахаля!
– Вот ведь, какая незадача, – огорчилась Тамара.
Еле дождалась возвращения блудного сына. Методично присела ему на уши:
– Вот, ты всё по девочкам носишься и не видишь, что Вику скоро упустим!
– Какую Вику? – не понял сын. – Соседку что ли? Да ты что мать, она не в моем вкусе. Холодная, ни рыба, ни мясо. Чувства юмора
– Здрасьте, приехали! А тебе оно зачем, чувство юмора? – поразилась Тамара. – Что это за критерий такой вообще? Вика красивая, из приличной семьи.
Сын, Витька, только вздохнул тяжко и улизнул из дома, пока Тамара громко выговаривала сыну претензии и учила жизни. То, что сын сбежал, не став ее слушать, Тамара поняла, когда в окно выглянула: Витька несся по тропинке от дома к автобусной остановке.
В руках у балбеса Тамара гитару увидела.
– Дурачок, – с досадой вздохнула Тамара. – Какой же он у меня дурачок, весь в отца. Тот тоже по молодости вечно из дома собственного убегал. С магнитофоном на плече.
Вздохнула снова тяжко, села на стульчик у окна, кулачком щеку подперла.
– До сих пор где-то бегает…
Посидев так с полчасика, Тамара Никитична решительно встала.
Родители Вики, Анна и Михаил, ее любимые соседи, уехали два дня назад в санаторий, а ее, как соседку, попросили заходить к ним домой раз в неделю. Цветы поливать. Ну и за Викой по-дружески присмотреть. Все-таки, боязно единственную дочь одну дома оставлять.
Как нельзя кстати они уехали.
Тамара решила, что под лежачий камень вода не течет и надо действовать самой, если уж так хочется заполучить в свои руки такую невестку как Вика.
Собралась, даже губы зачем-то накрасила. Зачем? Наверное, чтобы чувствовать себя уверенней.
И понеслась навстречу своей мечте.
Успела как-раз вовремя: только дверь открыла, как Вику увидела. Девушка вышла из квартиры напротив. Сногсшибательна, как всегда: лаковые туфли-лодочки, сумочка в тон, волосы свёрнуты в "ракушку". Брючный какой-то костюм, шибко вычурный. Сразу видно, на свиданку намылилась.
Тамара приветливо кивнула головой на вежливое тоненькое Викино «Добрый вечер Тамара Никитична!» Улыбнулась, последовала следом и втиснулась в маленький тесный лифт вслед за Викой.
Ах, как не хотелось ей выпускать эту Вику из лифта.
– Куда это ты, Викуся? На улице уже темно! – подметила Тамара.
Вика только улыбнулась в ответ своими яркими розовыми губами. Улыбнулась и отвернулась к ней спиной, давая понять, что это не ее дело и им не о чем говорить. Любой мало-мальски воспитанный человек это бы понял. Любой, но только не Тамара.
– И как не боишься? Куда родители твои смотрят? Почему отпускают тебя одну?
Вика снова премило улыбнулась, поправила свою ухоженную прическу и в лифте сразу вкусно заблагоухало вишней в карамели. Дверки лифта открылись, и Тамара выбежала вслед за прибавившей шагу соседкой.
– Вика! Смотри-ка, на дворе совсем темнотища! – выкрикнула Тамара, пробежав вслед за девушкой. Та оглянулась:
– Не волнуйтесь вы так, Тамара Никитична, я не одна! За мной Глеб приехал. Вот он. Как бы вас не продуло в одном платье, – как обычно проявила заботу Вика.