Дочки-матери
Шрифт:
– Беги к своей кукловодше, – сверкнула она бешеными глазами, – и сообщи, что денег не будет!
– Что?
– Ты все слышал! – В интонации Инны появились повелительные ноты.
Несколько секунд он оторопело смотрел на нее, потом попятился к водительской дверце.
– Значит, не хочешь по-хорошему, – прошипел он, – ну, ты у меня попляшешь!
– Ради бога! – развеселилась Инна и зашагала к подъезду.
Правильно Сашка говорила про нее – «тупое существо». Нельзя позволять другим людям вить из тебя веревки, а она только это и делает!
Дочери дома еще не было. Звонить
Сбросив сапоги, она прошла в кухню и нажала кнопку чайника. Пара бутербродов, чтобы перестало сосать под ложечкой, и – за работу.
Через двадцать минут Инна уже ничего не слышала и не видела – в ЭТОМ мире ее больше не было…
Такого ясного утра Маковецкая не могла припомнить за последние несколько лет своей жизни. Да еще зимой! Голубое небо искрилось, солнце бросало праздничные блики в радужный снег. Первой мыслью было проваляться в постели до полудня, любуясь ярким пейзажем за окном, потом неспешно встать, приготовить кофе и вернуться в Забытый Мир. Но оттягивать неприятную процедуру никакого смысла не было: решение принято, нужно его осуществить.
При первой же мысли о работе перед глазами возникло разъяренное лицо Лады. Инна, тяжело вздохнув, встала с постели и побрела в душ.
Даже не заглянув в редакцию, она отправилась к кабинету начальницы. Решительно постучала и в ответ на недовольное «войдите» открыла дверь.
– Яви-илась! – Лада была уже на взводе. Вот и прекрасно: не возникнет желания отступить.
– Я ненадолго, – Инна улыбнулась, испытывая наслаждение от этих слов.
– Где ты была?!
– На семинарах, – честно сообщила она, – приезжал преподаватель из Голливуда, сценарное и писательское мастерство.
Лицо у Лады вытянулось.
– Я не подписывала тебе никакой учебы!
– Нет, это моя инициатива, к работе отношения не имеет.
Лада смотрела на подчиненную так, словно видела ее впервые в жизни. Глаза главного редактора яростно сверкали.
– Я поделилась с тобой деньгами, – процедила она, – думала, тебе можно уже доверять, сработаемся…
– Вряд ли, – Инна достала из сумочки золотой конверт, – здесь вся сумма. И вот еще!
На стол перед Ладой лег рукописный документ в прозрачном файле. Она опустила глаза, прочла первую строчку, и брови ее поползли вверх.
– Куда тебя пригласили? В «Обозрение»? В «Маскарад»? – Лада тяжело дышала. – У них что, зарплата больше?
– Не знаю. Я не перехожу из журнала в журнал. Увольняюсь, и все.
– С ума сошла, – Лада шипела змеей, – на что будешь жить?
– Разберусь. Буду книги писать.
– Что?! – Лада несколько секунд смотрела на подчиненную ошарашенно, а потом расхохоталась. – И эта туда же! Ты думаешь, Суслов не пишет? Или Влад? Да каждый журналист пишет по книге! Деньги-то тут при чем?
– У меня есть контракт, – ляпнула Инна и осеклась.
– С кем?
– С крупным издательством, – произнесла она неохотно.
– Значит, так, даю тебе пять минут на раздумья, – голос Лады стал железным, –
Она взглянула с угрозой.
– Я все решила, – коротко произнесла Инна, не в состоянии дальше продолжать разговор, и вышла, с силой толкнув перед собой дверь. Невесть откуда взявшийся Суслов едва успел отскочить: еще секунда, и получил бы в лоб.
– Катись, идиотка! – Лада орала вдруг так, что проходивших мимо сотрудников разметало в разные стороны от ее кабинета. – Чтобы духу здесь не было! Неблагодарная тварь! Змея!!!
Маковецкая вбежала в редакцию, следом за ней ввалился любопытный Мишка.
– Не обращай внимания, – Суслов обнял Инну за плечи, – бояться нужно тех, кто жалит в спину. А эта только орет.
– Зато как орет!
– Забудь, – Мишка крепче сжал Инну, – я тысячу лет ее знаю.
– Но Брюллова…
– Та помешала финансовым интересам, – он помолчал и прошептал виновато: – Прости дурака!
Через двадцать минут духу Инны, как хотела Лада, в офисе уже не было. Скудные пожитки уместились в коробке из-под принтера, которая стояла, перемотанная скотчем, рядом со столиком в соседнем кафе, куда Суслов затащил свою драгоценную.
– Лада мне такого наговорила, – прошептал он, прикасаясь губами к руке Инны, – и я засомневался в тебе. Болванище!
– Мишка! – Инна выдернула из костлявых пальцев свою ладонь. – Прекрати, мне щекотно.
– Ты ангел, – не унимался он, глядя влюбленными глазами.
– С черными крыльями, – хмыкнула Инна.
– Но деньги же вернула!
– Суслов, – она вздохнула, – это всего лишь подачка собственной совести. Не идеализируй меня.
– Не буду, – Мишка улыбался, – так что там с издательством?
Они просидели, болтая, до часу дня, и кофепитие плавно перетекло в обед. Инна взахлеб рассказывала о Забытом Мире – о подвигах, приключениях, героях, – а Мишка внимательно слушал.
– Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам; но смерти не ведает громкая слава деяний достойных, – задумчиво процитировал Мишка, когда Инна умолкла.
– «Старшая Эдда», – улыбнулась она.
Он кивнул.
– Не сомневайся, – Суслов смотрел на Инну с нежностью, – ты правильно сделала, что ушла из журнала.
– Думаешь, смогу стать писателем?
– Думаю, уже стала, – он положил горячую ладонь на ее руку, – пришли мне рукописи. Заинтриговала.
– Будешь читать? – обрадованно спросила она.
– Всенепременно!
Глава 9
Инна блаженствовала, сутками напролет не вставая из-за письменного стола. Отрывалась только затем, чтобы приготовить Сашке обед и прибрать квартиру после утренних разрушений, которые дочь устраивала, пока собиралась в школу. К пятнадцати годам она так и не научилась класть вещи на место, и Инна прекрасно понимала, чья в том вина. Но сейчас у нее не было времени на склоки и нравоучения, да и жаль было нарушать внутреннюю гармонию, которая была необходима для творчества: она старалась теперь как можно реже покидать Забытый Мир.