Дочки-матери
Шрифт:
– Что это? – Инна открыла глаза. Солнце сияло так сильно, что смотреть на него было больно. Она опустила лицо.
– Гора Кошка, – не глядя, ответил Павел и показал рукой куда-то в сторону, – мы пришли.
Инна посмотрела на скромный дом в самом конце улицы. Он стоял поодаль от всех остальных и выглядел старше своих соседей.
– Да? – только сейчас, преодолев тысячи километров и поставив собственную жизнь и жизнь Павла с ног на уши, она вдруг заволновалась: – А мама дома?
– Дома.
Плечи
– Подожди, – Инна забеспокоилась и повернулась к нему, – дома все в порядке?
– Более или менее, – он отвел взгляд.
– Я же не вовремя, – засуетилась она, спохватившись: до этого ее, безумно влюбленную, волновала только собственная судьба, – прости, не знала…
– Послушай, – Павел перебил, – мама заболела не сейчас и не вчера.
– Ты ничего не говорил.
– А зачем? – он посмотрел на Инну с тоской. – Главное, не надо жалости и сочувственных взглядов.
– Я постараюсь.
– Уже постаралась, – он горько усмехнулся, вглядываясь в лицо Инны. – Маму зовут Елена Андреевна. Ходит она с трудом, а в остальном все у нас хорошо. Улыбнись!
– Ладно, – Инна смотрела на Конунга круглыми глазами.
– Не так, веселей, – покачал он головой и пригладил взбунтовавшиеся волосы на Инниной макушке, – мы же несем благую весть.
Она смолчала. Чувство стыда, не ко времени пробудившееся в ней, мешало заговорить. Они вошли в дом.
Елена Андреевна, принарядившаяся и смущенная, встречала сына с девушкой у самых дверей, перекрыв коляской узенький коридор. Улыбчивая и с мягкими чертами лица, она выглядела лет на пятьдесят, если не обращать внимания на абсолютно седую голову.
– Здравствуйте! – поздоровалась Инна.
– Добро пожаловать, – женщина засуетилась в своем радушии, попыталась освободить проход и безнадежно застряла между стеной и полкой для обуви.
– Мама, – укоризненно произнес Павел и, взявшись за поручни коляски, осторожно освободил пленницу.
Он попытался увезти ее в комнату, но она воспротивилась, как ребенок.
– Приглашай, приглашай, – яростно шептала она, – что ты со мной!
Скоро волнения улеглись, и гостья прошла в гостиную. Обычная деревенская комната. Посередине огромная печь. Праздничный стол – пенные кружева бежевой скатерти, фарфоровые тарелки с золотым ободком.
Инну усадили, потом вспомнили, что с дороги нужно помыть руки, и проводили к умывальнику. Возвращаясь, она услышала обеспокоенный шепот Елены Андреевны и остановилась.
– Сыночек, а что с Машенькой? Опять ухудшение?
Она не поняла ответа Павла, но в интонациях его прозвучало отчаяние.
– Все
Он что-то неразборчиво буркнул в ответ.
Елена Андреевна старалась поддержать непринужденную атмосферу – расспрашивала Инну об учебе, преподавателях, здоровье родителей, – но обед становился все более тягостным. Они должны были сообщить ей то, ради чего Инна приехала в Симеиз, а Павел никак не решался заговорить.
– Вы знаете, – Инна устала ждать, – у нас с Павлушей новость.
Он вздрогнул и поднял на нее измученные глаза. Поколебался, потом, не смягчая и без прелюдий, выдал:
– Мы ждем ребенка.
Инна бросила взгляд в лицо будущей свекрови – у той задрожали губы и щеки покрылись возбужденным румянцем.
– Внучка, – прошептала она завороженно.
– Мама! – Конунг вскочил с места. Этот порыв вернул ему уснувшую было царственность: гулко звучали шаги, мощная фигура затмевала свет из окна. – Рано еще об этом!
– Не рано, – мотнула она белой, как сугроб, головой, – человек уже зародился. Девочка…
– Откуда ты знаешь?! – Он остановился, вперив в мать раздраженный взгляд.
– Знаю, – только и прошептала она, ничего не объясняя.
У Инны мурашки побежали по телу, словно перед ней сидела живая ведунья. Торопливо спрятав глаза, она дала себе слово быть осторожной: не раскрыться, не выдать тайны.
– Мам, – Конунг опустился перед креслом матери на колени, – что делать?
– Жить, – улыбнулась она и погладила сына по шелковистой макушке, – все образуется. Иннушка родит здоровую девочку, похожую на тебя.
– А я?
– Ты женишься, – заранее пресекая возражения, твердо проговорила она, – будешь счастлив.
– Но…
– Ти-ише, – прервала она сына, – твой ребенок нас уже слышит.
Павел уронил лицо в колени матери и замер так – в позе, полной безнадежности.
– Ну что ты, – повторяла она, прикасаясь сухими ладонями к его голове, – что ты.
Смотреть на отчаяние Конунга не было сил. Инна выскользнула из-за стола и неслышно пробралась в заросший сад. Солнце палило нещадно. Обойдя дом, она уселась на землю в тени.
Ей было жаль Павла, но еще больше – до слез – жаль себя. Как она будет выпутываться из этой опасной уже ситуации? Инна прислонилась спиной к прохладной стене и закрыла глаза.
Глава 6
Павел Стародубов впервые появился в Литинституте с концертом. Конечно, не он один – в тот вечер старые коридоры, по которым первокурсница Инна летала под ручку с новой подружкой Любой, еще не пережив сентябрьского восторга, наводнили волшебные звуки, принесенные студентами консерватории.