Догма кровоточащих душ
Шрифт:
Бензабуро опять захихикал, потому что попытался представить себе молодую девушку, упакованную в погребальную урну. Зрелище должно было быть смешным.
– А теперь пора браться за дело, - прохрипел господин Марихито и сунул в руку Бензабуро пистолет.
– Выполняйте свой долг, Бензабуро!
Царица Тьмы продолжала танцевать на столе, облаченная лишь в сияние света, а из-за круга тьмы таращились жуткие рожи наглотавшихся анимы големов. Когтистые лапы, зубастые челюсти, возбужденные щупальца тянулись к Банане, но она не обращала на них внимание. Ерикку
– Закон есть закон, - предупреждающе сказал тогда Бензабуро и первым же выстрелом разнес в клочья особо похотливого демона.
Толпа зааплодировала, как будто Бензабуро явился в здешний притон исключительно ради одного жалкого демона.
– Все приговариваются к принудительной ликвидации!
– крикнул Бензабуро, и еще парочка вампирообразных тварей рассыпалась в песок.
– Прошу не двигаться со своих мест! Очередь дойдет до каждого!
– Вы молодец, Бензабуро, - прохрипел господин Марихито.
– Я представлю вас к награде! Вы совершенно не умеете писать рапорты, но вы лучший охотник в нашем департаменте!
– Да, господин Марихито, - приосанился Бензабуро.
– Согласен с вами, господин Марихито! Буду стараться, господин Марихито!
А Царица Тьмы продолжала свой невероятный по красоте танец, Ерикку одобрительно и даже как-то поощрительно улыбался, отчего Бензабуро окончательно сомлел, покраснел, смутился, искоса поглядывая на Банану, потом закрыл глаза, а когда открыл, то обнаружил себя в собственной машине, припаркованной на стоянке перед собственным домом. В руках он продолжал сжимать опустошенный пистолет и мятую банку безалкогольного пива.
На капоте машины сидела облезлая кошка и пристально смотрела на Бензабуро. Тот пригрозил ей пистолетом, и кошка мяукнула.
16
– Хочешь, прогуляемся вниз?
– спросил Тэнри. Он стоял, облокотившись на перила, и смотрел в Провал, куда опускался большой грузовой вертолет. Машина слегка раскачивалась в потоках восходящего воздуха. Золотистые искры вспыхивали на всех четырех винтах и разлетались в стороны, словно следы крошечных фейерверков.
Сэцуке оторвалась от бинокля:
– А это не запрещено?
– Запрещено, не запрещено, - философски сказал Тэнри.
– Сначала дойдем до того места, куда не запрещено, а потом - подумаем. Вдруг, там еще интереснее?
Сэцуке снова посмотрела в окуляры. При увеличении Провал выглядел еще более сложным - уровни не шли строго параллельно друг другу, а изгибались, перемешивались, некоторые ярусы сужались и расширялись, а затем вовсе сходили на нет. Трубы, провода, среди которых порой можно разглядеть шевеление механических фигур, тянулись бесконечными реками, переходили в водопады, сползая с этажа на этаж, запутывались в причудливые узлы.
Иногда вдоль трубопроводов вдруг разгоралось свечение множества ослепительных огоньков, которые взлетали в воздух, хаотично двигались, точно играя друг с другом в салки, а затем гасли, оставляя
– Мне страшновато, - призналась Сэцуке.
– Ладно, - пожал плечами Тэнри, - погуляем просто так.
– Нет... давай все-таки пойдем! Мне, конечно, страшно, - Сэцуке поежилась, - но ведь ты меня защитишь? Так?
– Ага, - сказал Тэнри и расправил плечи.
– Все будет нормально.
Ближайший эскалатор вниз располагался совсем недалеко от "Луны в матроске". Узенькая лента неторопливо несла ступеньки в Провал. Резиновую полоску перил уродовали многочисленные ножевые ранения, а предохранительные щиты - многоцветные изображения всяческих чудовищ.
– Народное творчество, - пробурчал Тэнри. Некоторые рисунки изображали довольно неприличные сцены, и ему стало неудобно перед Сэцуке. Как будто он специально заманил ее в Провал только за тем, чтобы любоваться всяческим похабством.
Сэцуке на картины внимания не обращала. К ней вновь вернулось странное ощущение, что там, в глубине, в путанице переходов, эскалаторов, лифтов, труб и проводов таится, ждет своего пробуждения некое могучее существо. Как до поры до времени таится в плотной скорлупе птенец альбатроса, чтобы в момент окончательного пробуждения напрячь все свои пока еще малые силы, продавить ставшее тесным яйцо и выйти на простор, к свету, расправить крылья и полететь.
– Тэнри, тебе не кажется, что город - живой?
– спросила Сэцуке.
– Живой? По-моему, в нем мало что есть живого. Сплошные механизмы. Одна Фабрика чего стоит!
– Машины тоже живые. Так, во всяком случае, говорит мой папа.
– Машины - железные и глупые, - наставительно сказал Тэнри.
– Их сделал человек, а человек не может создавать жизнь, живых существ.
– Ха, - усмехнулась Сэцуке, - а как же мы с тобой? И вообще - дети? Разве не родители нас родили?
Тэнри покраснел. Вот, дошли до обсуждения проблемы деторождения. Все-таки у девчонок мозги работают совсем иначе, чем у мальчишек. Если взять обычную нормальную девочку, не какую-нибудь когяру или тусовщицу, а самую заурядную школьницу, то за что бы она ни взялась, все равно получается игра в дочки-матери. Семейный инстинкт у них в генах записан. Даже Агатами, уж насколько свой парень в доску, и у той, стоит ей завидеть пускающего слюни карапуза, как сразу же начинается неконтролируемый поток сюсюканья, восторги, песенки, потягушечки-порастушечки и прочие колыбельные!
– Ну, да, родители, конечно, - промямлил мальчик, - но я не это имел в виду. Это все естественно...
– А клонирование?
– продолжала Сэцуке.
– Разве это не создание вообще чего-то нового? Новых организмов? Людей?
– Человек все равно не создает жизнь. Он только пользуется уже имеющимися заготовками и по-новому их соединяет. Как конструктор. Даже дети, - Тэнри покраснел, но продолжил, - даже дети появляются не в процессе тщательного проектирования или хотя бы самого простого расчета. Они... они просто появляются, и все!