Догма кровоточащих душ
Шрифт:
– Где ты, Ерикку?
– тоскливо сказал Бензабуро.
– Я здесь, дружище, с тобой! Очень любезно, что ты заглянул к нам на огонек.
– Я тоже рада, - сказала Банана.
– Как поживает Айки?
– Ничего в нашем мире не происходит случайно, - сказал Ерикку.
– Даже для тебя, Бензабуро, найдется небольшое поручение. Ты сможешь исполнить просьбу старого друга?
Бензабуро подошел к кровати и присел на краешек. Вид вскрытых тел был ужасен, но теперь Бензабуро отметил в себе самам странное изменение, какой-то психологический сдвиг. Словно он стал участником представления
– Я же говорила, у него есть дар! Наш скромняга Бензабуро - гениальный парень!
– Да, Банана, твое чутье тебя не подвело, - сказал Ерикку.
– У тебя есть редкий талант, Бензабуро.
Бензабуро положил пистолет на простынь и засунул руки под мышки, пытаясь отогреть пальцы.
– Какой талант?
– спросил он. Пар изо рта стал еще гуще.
– Ты легко переходишь с клиппота на клиппот, Бензабуро. Разве ты никогда не замечал, что вокруг тебя что-то настолько быстро меняется, что ты оказываешься в другом мире?
– Замечал, - кивнул Бензабуро.
– Из-за этого все мои проблемы.
Ерикку захохотал. Банана засмеялась.
– А что такое клиппот?
– Иллюзорная реальность. Сон, который не имеет право на существование. Действительность, расколовшаяся на тысячи осколков, каждый из которых претендует на подлинность. От этого мир усложняется и путается.
– Так вот оно что, - задумчиво сказал Бензабуро.
– Значит, господин Марихито все-таки был в "Крученых титьках". В параллельной реальности.
– Но есть один способ решить проблему, Бензабуро.
– Проблему? Решить?
– Конечно, дружище, конечно. Мне отнюдь не нравится лежать здесь. Я бы предпочел нечто более домашнее. Вместе с Бананой. Почему не сделать так, что никто бы не умирал, никто бы не попадал в щекотливые ситуации? Разве нельзя подобрать реальность, где у тебя, Бензабуро, более достойное положение? Да и Айки, уж извини меня, твоего старого друга, Айки - разве она предел твоих мечтаний? Неужели ты не ощущал, как мир ускользает из твоих рук, и что бы ты ни делал, уже ничего нельзя изменить?
– Ну, насчет Айки ты погорячился Ерикку, - сказала Банана, - она девушка не плохая, хотя и любит всякие приключения. Ой! Извини, Бензабуро, случайно вырвалось...
– Нет уж, Банана, выкладывай все, что знаешь, - сурово потребовал Ерикку.
– Сказала А, теперь говори и Б.
– Ничего я не собираюсь говорить, - обиделась Банана.
– Мне Бензабуро жалко. Такой славный парень и так попасться!
Ощущение спектакля усилилось настолько, что Бензабуро равнодушно слушал все эти гадкие намеки на Айки. Разум холодно фиксировал произносимые слова, но команду на ответные реплики не подавал.
– Так ты поможешь?
– спросил Ерикку.
Бензабуро погладил пистолет:
– Что я должен сделать?
– Что?
– почти удивился Ерикку.
– Что? Убить человека, конечно же.
21
С самого раннего детства Рюсина регулярно лупили. Около входа в храм висела специальная большая бамбуковая
Палка в руках человека, облаченного в красные одеяния и в такую же красную маску, поднималась и опускалась на спину Рюсина, он кричал, плакал, выл и так сильно дергался, что порой веревки рвались. Тогда священнодействие приостанавливалось, пока порванные веревки не заменялись.
Зачем все это делалось, Рюсин точно не знал. Он мог лишь только догадываться, что дело отнюдь не в его проделках, что ритуал с палкой вовсе не наказание, а нечто более сложное, непонятное. Такое же непонятное, как и заключение в железную клетку.
Железная клетка пряталась в глубоком подземелье, куда вел длинный, извилистый лаз. Лаз когда-то очень давно использовали как погребальницу, поэтому там сохранилось множество ниш, где лежали ссохшиеся мумии, среди которых любили прятаться змеи.
В канун полнолуния Рюсин в сопровождении трех священнослужителей спускался в подземелье. Впереди обычно вышагивал старик, раскручивая в руках трещотку и распугивая змей. Остальные несли ужасно чадящие факелы, освещая путь, так как заплутать тут было несложно. Ходы раздваивались и растраивались, поднимались вверх и почти отвесно провались вниз, превращаясь в бездонные пропасти. Но старик с трещоткой уверенно выбирал нужные коридоры и, в конце концов, выводил всю процессию в большую пещеру.
Ее стены украшали древние фрески, изображавшие сражающихся драконов. Их узкие, длинные тела ослепительно сверкали под лучами солнца, клыки и когти впивались в чешуйчатые шкуры, выпуская фонтаны рубиновой крови. А внизу, на земле, стояли люди и рассматривали небесную битву.
Посредине пещеры стояла большая клетка, собранная из толстых железных прутьев, оплетенных серебряной и золотой проволокой. Клетка опиралась на мраморную площадку четырьмя ногами, выкованными в виде звериных лап с длинными черными когтями, а внизу, точно под ней, в камне была высечена восьмиконечная звезда, заключенная в круг. Двери в клетке отсутствовали, так что Рюсин, подчиняясь указаниям старика, протискивался между прутьями и усаживался в центре.
Тем временем священнослужители снимали принесенные с собой заплечные мешки, сшитые из буйволиной кожи, развязывали их и осторожно выливали в желоба восьмиконечной звезды густую красную жидкость. Затем старик с трещоткой поворачивал в стене потайной рычаг, что-то начинало угрюмо гудеть и из отверстий в потолке вылезали длинные стальные копья, своими наконечниками почти касаясь клетки.
Ничего этого Рюсин не боялся. Он спокойно сидел и ждал, когда монахи уйдут и унесут с собой факелы. Наступала темнота и тишина. Почти темнота и почти тишина. Потому что фрески через некоторое время начинали светиться приятным золотистым светом, а если внимательно прислушаться, то можно было услышать шевеление змей, расшвыривающих хрупкие мумии, выискивая уютные места для гнездовья.