Догмат искупления в русской богословской науке
Шрифт:
Но автор определил свой труд как теодицею и этим дал возможность предъявить к нему иные требования, и тогда, именно как в теодицее, в нем можно обнаружить ряд существенных недостатков.
Как в первой главе, говоря о первозданном человеке и его падении, так и в других частях автор оставляет без рассмотрения главный вопрос всякой христианской теодицеи — о распространении греха Адама и следствий этого греха (наследовании, вменении и т. д.) на его потомков [870] . У него нет также упоминания о единстве в Адаме всего человеческого рода, а это было бы особенно важно для понимания искупления всего человеческого рода подвигом Нового Адама и единства в Нем искупленного человечества — Церкви.
870
Здесь опыт теодицеи архиепископа Гурия значительно уступает ранее рассмотренной теодицее Е. Трубецкого.
Рассматривая жизнь первозданного человека, автор сосредотачивает свое внимание на его
Наконец, следует отметить влияние [872] на автора более ранних трудов профессора В. Несмелова и митрополита Антония (Храповицкого) [873] .
871
«Жизнь богозданного человека в идеальных нормах его бытия, в его райском состоянии может быть определена по восстановленной и уврачеванной Спасителем мира человеческой природе» (Гурий (Степанов), архиеп. Богозданный человек. Гл. 1, § 1).
872
Влияние и даже зависимость одного автора от другого не может составлять ничего предосудительного — этим определяется преемственность в развитии и выражается единство каждой науки. Пример такого влияния на автора можно видеть в его магистерской диссертации, где явна зависимость от труда патриарха Сергия и отчасти, при изложении искупления, — от Светлова. Причем от влияния последнего в новом труде автор почти освобождается.
873
Влияние автора «Науки о человеке» на архиепископа Гурия несомненно, несмотря на резкое отличие в методе исследования и в отношении к святоотеческим творениям. Общим для этих трудов является центральная идея (человек), отправная точка — бедственное состояние человека в падении и одинаковое движение мысли от человека к миру и Богу. Помимо этого известное сходство имеют попытки проникновения в душевную жизнь первозданного человека, известный психологизм, буквальное понимание повествования Священного Писания и т. д.
Зависимость автора от трудов митрополита Антония особенно проявилась в понимании учения об искуплении, о чем см. ниже.
Изложение учения об искуплении занимает большую часть второй главы труда архиепископа Гурия.
Приступая к этому изложению, автор считал необходимым «отмежеваться» от обеих крайностей, допускаемых при объяснении тайны искупления: «как от так называемой «юридической» теории искупления, так и от теории, именуемой «нравственной»» [874] . Обе они признаются автором неудовлетворительными.
«В «юридической» теории, созданной западным мышлением, воспитавшимся в узких рамках римского юридизма, дается внешнее истолкование тайны искупления, приближение ее к уму человека путем логических наведений, заимствований из сферы греховных человеческих отношений, регулируемых таким же греховным человеческим разумом… Все существенные черты этой теории построены на базе обычно практикующихся (греховных, себялюбивых) отношений между людьми и облечены в форму строгого юридизма. Они несовместимы с понятием Бога любви…» [875]
874
Гурий (Степанов), архиеп. Богозданный человек. Гл. 2, § 6.
875
Гурий (Степанов), архиеп. Богозданный человек. Гл. 2, § 6. От этого суждения автора не останавливает то соображение, что «юридическая» теория помещается «на страницах наших учебных руководств по догматическому богословию».
«Нравственная теория искупления, явившаяся в результате критики «юридической» теории и в противовес ей… сильна своей критикой «юридической» теории, оттенением неудачных сторон этой теории, но слаба положительным содержанием. Жертвенный подвиг Спасителя мира в ее устах — более показательный образец указуемой нам Христом жизни, чем существенным образом спасающая нас и необходимая для нашего спасения голгофская жертва».
«Мы предлагаем истолкование тайны искупления, — определяет автор характер своего изложения, — вмещающее в себе, в прямом их значении и святоотеческом понимании, все изречения Священного Писания, касающиеся этой неизреченной тайны. Мы старались из анализа внутренней природы греха и средств его преодоления выяснить существенную необходимость жертвы искупления за грех, вызываемую онтологическими (природными) законами бытия, как нормами Богом установленной жизни» [876] .
876
Там же.
Правильное определение недостатков «юридической» и «нравственной» теорий и правильно поставленная задача обязывают внимательно отнестись к опыту автора. Даже в качестве только опыта преодоления уже не одной, но обеих крайностей
В разделах, предшествующих изложению учения об искуплении, уясняется ряд понятий (как предпосылок к пониманию догмата искупления), в которых автор раскрывает «Божие домостроительство нашего спасения».
Если гибель человека состояла в разъединении человека с Богом через грех, то для его вечного спасения нужно такое соединение двух природ — Божеской и человеческой, которое было бы разъединению недоступно. Так автор приходит к идее Богочеловека «как к единственно возможному пути восстановления идеальных отношений между Богом и человеком» [877] .
«Восприятие Божеством человечества в процессе спасения человека является актом существенным, и оно не может быть призрачным», поэтому «явление в человеческом образе Сына Божия должно быть действительным Его воплощением» [878] .
877
Там же. Гл. 2, § 1.
878
Там же. Гл. 2, § 2.
Воплотившийся Сын Божий должен стать Новым Адамом, Родоначальником, чтобы, по святому Исааку Сирину, совершив обновление естества человеческого в Своей Ипостаси, передать это обновление всему человечеству.
Раскрытие людям истин о Боге, мире и о самом человеке, тех истин, которыми должен человек руководствоваться в жизни, должно повлечь изменение всего содержания духовной жизни человека. А это изменение совершается «только путем болезненного перелома», так как все окружающее (мир, люди и духи злобы) будет противиться этому изменению. Таким образом «путь неизбежного страдания является единственно возможным путем жизни такого человека в условиях падшего мира» [879] .
879
Выводы этого раздела соответствуют выводу статьи митрополита Антония (Храповицкого) «Нравственное обоснование важнейшего христианского догмата».
Поэтому и жизнь воплотившегося Богочеловека должна быть исполнена страдания и, воспринятая добровольно, является добровольной жертвой самоотверженной любви Его к человечеству. В этой жертвенности заключается и пример: «человечеству необходимо было дать идеал восприятия жертвенного страдания» [880] .
Для описания самого жертвенного подвига Сына Божия архиепископ Гурий заимствует ряд образов и понятий у митрополита Антония: «Божественное сердце Богочеловека любовью своею вмещало в себе все греховное человечество, болело всеми его скорбями, усвояло себе, по всеобъемлющей любви самоотверженного сострадания, все то мучительство, всю ту бездну страдания и скорби, которыми был мучим за свое отступничество от Бога грешный человеческий род». Само искупление «прежде всего и главным образом» «есть подвиг Божественного сострадания и милосердия к людям» [881] .
880
Гурий (Степанов), архиеп. Богозданный человек. Гл. 2, § 5.
881
Там же.
Но, заимствуя у митрополита Антония понятие сострадательной любви и не отрицая глубокого значения гефсиманского подвига, автор все же завершительным моментом искупления считает крестную смерть Сына Божия, когда «человечество в лице Спасителя мира омылось жертвенной Кровью и предстало Богу Отцу искупленным, очищенным пред судом правды Божией» [882] .
После этих предварительных замечаний автор переходит к раскрытию тайны искупления, «более созерцаемой в благодатных плодах ее и трудно постигаемой в ее внутренней глубине» [883] .
882
Там же.
883
Там же. Гл. 2, § 6.
Для уяснения зависимости спасения человека от крестного подвига Сына Божия автор устанавливает следующие положения: «…между грехом и карой за него, между преступлением и наказанием за него существует глубочайшая внутренняя связь». Возмездие за грех является «онтологически» неизбежным следствием допущенной свободой человека аномалии жизни. И цитирует замечательные слова святого Марка Подвижника, объясняющие известное место книги Бытия (в онь же аще день сиесте от него, смертию умрете — Быт 2, 17): «Господь положил, чтобы за каждым делом, добрым или злым, приличное ему воздаяние следовало естественно, а не по особому назначению, как думают некоторые, не знающие духовного закона» [884] .
884
Цит. по: Там же. Как странны, в свете этого святоотеческого понимания, попытки найти в приведенном тексте (Быт 2, 7) «проклятие» и прочие «посредствующие акты».