Догоняя Птицу
Шрифт:
Гита разглядывала класс, а класс разглядывали Гиту.
Класс находился в более выигрышном положении. Каждый прятался за всеми. Она одна стояла к окну лицом - маленькая девочка в модных кроссовках, о которых она не вспоминала каждую секунду, как делала бы любая девятиклассница на ее месте.
Она была вся на виду, ее лицо было обращено в зиму.
Это лицо Лоту поразило. Оно было сложнее, чем лицо самой Лоты, и сложнее всех других лиц, которые Лота видела в своей жизни. Оно принадлежала девушке из благополучной семьи, но одновременно было в нем что-то тяжелое, мрачное, как у гопницы. Хрупкость болезненного домашнего ребенка, над чьей родословной потрудилось
Девятый "А" превратился в одну пару стальных выжидающих глаз. Очертания его общего лица были расплывчаты. Коллектив не имел формы, он был хаотичен. Новая ученица не собиралась ни враждовать с ним, ни противопоставлять себя ему.
Хлипкая Гита смотрела в глаза девятого "А" внимательно, но бесстрашно.
Она мгновенно оценила моральную силу противника.
Оценка ее была невысока.
Затем, опустив глаза, прошла на свободное место.
Тут раздали листки для самостоятельной, и все принялись надписывать в верхнем углу число и фамилию. Придумывать ничего не требовалось, оценка от этого только снижалась. Надо было пересказать пройденную тему, вот и все. Чаще всего классная ни на шаг не отходила от школьной программы. Иногда Лота загадывала, какую фразу она сейчас произнесет. Лота редко ошибалась.
– Я не смогу ничего писать. К сожалению, - громко объявила Гита.
– Мне в глаза лекарство закапали!
Глаза у нее были светлые, прозрачные, до самой глубины ясные и холодные, как стеклянные шарики из тех, что в ту пору валялись вдоль железной дороги. Несмотря на общую субтильность и болезненность, чуть опущенные наружные уголки ее глаз делали взгляд вызывающим, дерзким. Было очевидно, что никакие лекарства ей никуда не капали.
Класс оторопел. Так вели себя второгодники, которых отсеяли еще в конце восьмого. Классная тоже не верила Гите, но проглотила как миленькая. В этот миг Лоте показалось, что она боится новую ученицу. Или ее родителей.
И еще: голос. Можно было бы, наверное, сказать, что от звука ее голоса Лота проснулась. Но это было бы слишком. Слишком красиво. И все же именно глядя в ее глаза и услышав голос, она поняла, что скоро все изменится.
– Лотошина, занимайся своей работой, - сказала классная Лоте довольно резко.
Классная была права: Лота уставилась на новенькую, почти не моргая. Словно боялась, что та может развернуться и навсегда уйти туда, откуда явилась, и на всякий случай старалась все-все в ней разглядеть и запомнить. Черный кожаный браслет, утыканный заклепками-шипами. Длинную серебряную цепочку с пятиконечной звездой. Голубоватую губную помаду - эта помада была почти прозрачна, ее можно было бы запросто не заметить.
* * *
Лота подошла к Гите в коридоре сразу же после самостоятельной, которую Лота писала, а Гита нет. Обе появились в школе позже других. Лота проучилась три месяца, но до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке, а Гита и вовсе была свежаком. Вот они и подружились. Это самое простое объяснение. Но позже, когда случилось все то, что случилось, Лоте казалось, что дело обстояло куда сложнее. Их подтолкнули друг к другу невидимые механизмы судьбы, которые пришли в движение. Вообще-то такие вещи обычно понимаешь потом, когда оглядываешься в прошлое, но Лота готова была поклясться:
Вблизи Гита оказалась еще более хрупкой, чем в дверях класса, зато гораздо более дружелюбной и совсем не жесткой, а наоборот, забавной и даже смешной.
– Пришлось написать, что Онегин и Печорин - лишние люди, - пожаловалась Лота, чтобы как-то завязать разговор.
– А по-моему, они как раз ничего.
– Ой, да в книгах большинство героев лишние, - махнула рукой Гита.
– Путаются под ногами, тормозят сюжет. Вот автору и приходится от них избавляться. То под поезд толкнет, то чем-нибудь их заразит. А то еще удобный был диагноз: нервная горячка. Ни в одном медицинском справочнике такой болезни не найдешь!
Лота удивилась. Похоже, новая ученица была не в курсе того, что и как изучают в школе.
– А если серьезно?
– Если серьезно, то у нас в стране вообще все люди лишние.
– Но можно зайти и с третьей стороны, - медленно добавила она, пристально глядя на Лоту и наблюдая за ее реакцией.
– Каждый человек, которого мы встречаем на своем пути, отражает наши черты. А значит, лишним является тот, кто называет лишними других. Белинский и училка - лишние. А эти твои герои - нет.
– А ты раньше где-нибудь училась?
– осторожно спросила Лота, не понимая, каким образом школьная программа прошла мимо сознания этой необычной девушки, не затронув его.
– Конечно, училась. Только это бесполезно.
– Что бесполезно?
– Меня бесполезно чему-нибудь учить. Я могу научиться сама. Если захочу.
– А почему?
– Потому что знания должны становиться частью меня самой. А если этого не происходит, они отваливаются. Думаю, это актуально для многих. А люди послушно зазубривают чужие слова, даже не вдумываясь в их содержание.
* * *
Так Гита появилась в Лотиной школе. А заодно и в жизни.
Она и стала для Лоты жизнью, которая заслонила собой школу, а потом и все остальное.
Вечерами Лота мыкалась в бабушкиной квартире, не зная, куда себя приткнуть. Все собрания сочинений, отдельные тома и старые "Новые миры" были прочитаны. Уроки кое-как выучены. Телевизор стоял в комнате бабушки, куда Лота старалась без надобности лишний раз не входить. Друзей в Москве у нее по-прежнему не было, она не подружилась даже с одноклассниками, сама не зная почему. Зато перед Гитой были распахнуты все двери. Выставки, квартиры с сомнительной репутацией, мастерские в аварийном состоянии, где рисовали голых натурщиц. Огромная, полная загадок и волнующих открытий студия ее отца, известного скульптора, где на полках и стеллажах выстроились ряды крынок, античных голов и торсов, алхимических колб и реторт, жестянок с тюбиками и засохшими кистями.
Главной же страстью Гиты были всякого рода мистические, таинственные и непознанные явления, которые она объединяла словом "магия". Точнее - Магия воздуха. Именно так, с большой буквы. Лота была уверена, что Гита сама же и выдумала эту Магию воздуха, с которой столько потом носилась. Выдумала, потому что в обычном мире жить ей было скучно, одиноко и очень непросто. В понимании Гиты, магия сводилась к нагнетанию особенной атмосферы, будоражащей и загадочной, преобразующей любой предмет и любого человека, который попадал в ее силовое поле: так море шлифует бутылочную стекляшку, превращая ее в драгоценный камень. Это была Гитландия - волшебная страна, дрейфующая по воле волн, ветра и Гитиного переменчивого настроения.