Догоняя рассвет

Кравец Саша

— Добро пожаловать в Иристэд, дорогая.

Она едва приблизилась к протянутой ладони, как Лирой, будто хищник, выжидавший свою жертву, схватил Амари и с силой потянул за собой, закрывшись от всяких возражений. Неосторожно соскочив на мощенную дорогу, девушка оступилась и вот-вот было опрокинулась лицом вниз, но в ту же секунду Лирой с нескромностью молодого человека, не знавшего жизни без приключений, опасностей и риска, обвил талию Амари цепкой хваткой и притянул к себе, удержав в равновесии. Он ободряюще улыбнулся, как бы зазывая продолжить побег вместе, и тут

же поторопился удрать, пока гвардеец не хватился отсутствия пленников.

Как бешенный, Лирой помчался прочь, расталкивая прохожих. Амари с трудом поспевала, надеясь догнать беглеца, но он летел с такой молниеносной скоростью и исключительным знанием дорог, что уследить за ним было столь же непросто, как и за мечущейся по комнате мухой. Амари чуть было не упустила из внимания, когда он заскочил за угол, и вслед за Лироем сама очутилась в узком переулке, пахнувшем смрадом канализаций и немытыми выпивохами, скученными у стен. Лирой прошмыгнул в одну из невзрачных дверей, — помещение с порога дохнуло жаром и запахами дешевого пойла, приглашая Амари войти в заведение не самых изысканных удовольствий.

— Лирой! Что ты опять натворил, черт возьми! — возмутился грузный человек за хозяйской стойкой.

— Не сейчас!

Хозяин лишь испустил тяжелый вздох, уступая Лирою люк в подпол. Очевидно, этот маршрут отступления протоптало немало сапог мошенников и плутов. Лирой дернул за массивное металлическое кольцо и позволил Амари спрыгнуть вниз первой.

В погребе стоял запах кислого вина. Внушительных размеров дубовые бочки и бочонки поменьше заняли все стены, казалось, самым незатейливым образом, но Лирой быстро развеял этот обман, как только протиснулся за них и отомкнул потайной проход. Из черного коридора повеяло мертвым холодом, и, не будь Лирой человеком, явно толкаемым теми же побуждениями, что и Амари, вряд ли она нашла бы в себе решимость войти в незнакомый тоннель.

Внутри их накрыла застлавшая все собой тьма. Амари двигалась, прислушиваясь к четкому стуку шагов по каменному полу, — уж что-что, а слух у нее был развит безупречно. Лирой, в свою очередь, продирался через мрак с непоколебимостью странной и даже неестественной для невидящего человека, но и здесь родилось оправдание, — разумеется, опытный в вопросах бегства, он изучил этот путь наизусть и мог без проволочек пройти его вслепую.

Прежде чем густую тьму начали одолевать лучи белого света, о скором освобождении сообщил загулявший в тоннеле ветер. Широкая спина Лироя бросила тень на Амари, спасая от жалящего солнца, однако мир на воле с непривычки все же оказался поразительно ярким до болезненной рези в глазах.

Город предстал с иной стороны. Отсюда, с песчаного обрыва у реки чудилось, что красные крыши парили высоко над землей, устремляясь ввысь. И одновременно с тем нищие рыбачьи домики на берегу с расставленными сетями сдергивали пелену с глаз: на первый взгляд Иристэд смотрелся радостно и благополучно, что было безусловно обманчивым впечатлением.

Амари вдохнула полной грудью свежий воздух, по которому успела соскучиться.

— Что ж, моя храбрая дева,

на этом наши пути расходятся.

— Расходятся? — Амари повернулась к Лирою. — Нас начнут искать, было бы славно не встретиться в камере снова.

— С удовольствием разделил бы с тобой камеру, но я еще ни разу не попался, — ответил с усмешкой Лирой. — Тебя тем более не хватятся, если считаешь иначе, то ты слишком большого о себе мнения.

— В таком случае, прощайте, господин Моретт.

Он поднес руку Амари к своим губам и запечатлел легкий поцелуй. Отвесив напоследок театральный поклон, Лирой неспешным шагом двинулся вверх по песчаной тропе.

Глава 2

Ночные вредители

Полуденное солнце ворвалось в высокие стрельчатые окна из цветного стекла, бросая на шахматный пол храма разноцветные сполохи. Зал замер в сакральной тишине, и появление священника разбило томное ожидание звучной речью. Огонь свечей робко дрогнул, когда проповедь зазвучала громогласным раскатом от самого сердца пастора к закрытым сердцам прихожан. И хоть слова заволокли стены храма выразительной, тягучей тирадой, словно за служителя говорил сам Бог-отец, они отражалась от белоснежных арочных колонн, подпирающих крестовый свод, не достигая цели.

Клайд научился не принимать это на свой счет, однако, глупо было отрицать, что воззрившиеся с пустотой глаза абсолютно не задевали его просветленной души.

Пастор Моретт прослыл в Иристэде ни столько хорошим оратором, — а оратором он был превосходным, — сколько красотой своей молодости. Непослушные от природы темные вихры волос лежали правильной волной, не достигая плеч, а умное, выразительное лицо, наделенное проникновенным взглядом серых глаз, украшала аккуратная эспаньолка с усами, оттенявшими верхнюю губу. Педант во всем — пастор Моретт следил за собой с суровой дисциплинированностью, не допуская неряшливости ни в богоугодном деле, ни во внешнем виде.

Дождавшись завершения проповеди, прихожане стали расходиться, поспешая к делам более животрепещущим, нежели утомительное наставление. Можно было подумать, будто они отворачивались, дабы не оскорбить пастора видимым равнодушием, но едва ли в Иристэде учили совестливости и уважению.

Клайд вскинул голову на мозаику над мраморным алтарем, словно в изображении бога искал утешения.

— Господин Моретт, — раздался за спиной голос, в котором Клайд отчетливо услышал проблески надежды, — могу я попросить?

— Да, — он обернулся со светлым чаяньем, что речь его нашла отклик хотя бы в одном-единственном сердце.

Женщина средних лет глядела на пастора, невинно смущаясь.

— Видите ли, моя сестра серьезно больна, страдает в лихорадке и уже практически не говорит. Только вы сможете спасти ее, умоляю…

Клайд замер в удивлении и часто захлопал ресницами, будто приходя в себя от колдовского наваждения.

— Почему вы не обратитесь к лекарю?

— Если верить вашим словам, бог надежнее лекаря. Не об этом ли вы твердите здесь, стоя под изображением святого?