Догоняя рассвет
Шрифт:
Так появились печати — в результате сделки Дайодора Моретта и странствующего жреца.
Четыре — по одной на каждую сторону света: у главных ворот, со стороны реки и возле двух застав. Вместе они создавали невидимый купол над городом, служивший демонам нерушимой преградой.
И все четыре оказались невредимыми. Клайд провел кончиками пальцев по очертанию последнего круга близ реки, словно намеревался нащупать какой-то след, хотя к тому моменту он был предрасположен мнению, что к печати никто не прибегал со времен ее возникновения.
— Нужно выяснить, в чем дело, — заявил Клайд. — Ночью заступаем в дозор.
—
Сам Рю в богов не верил. Он верил в себя.
Когда ночь погрузила Иристэд в сонную тишину, от главных въездных ворот по улицам быстро расползлись огоньки. Свет масляных фонарей выхватывал из мрака городские крыши с печными трубами, особняки, увенчанные мансардами, соборную колокольню и множество павильонов дворца бургомистра.
Казалось, эта ночь не предвещала какого-то толчка грядущих событий, но обстоятельства складывались неблагоприятно для Иристэда.
С сильного удара двери ночлежки «Фловер» распахнулись, бросив на дорогу отсветы каминного пламени, и под гомон толпы из проема вылетела Амари. Стоя на коленях, она ругалась забористой бранью и зажимала липкую струю крови из носа, не сознавая хмельной головой рукопашной драки, в которую ввязалась. Обычно Амари показывала себя грозным соперником в бою, однако в тот вечер, беспристрастно угощаясь всем, что подавал хозяин — будь то пиво или домашняя брага, она растеряла былую прыть. Замах ее стал неточен и вял, а тело ватным и неповоротливым.
Обессиленная, с молчаливым рассудком, Амари плелась усталым шагом на нетвердых ногах и не видела направления. Оступаясь на неровной дороге из булыжника, она придерживалась стен ближайших домов, совершенно не догадываясь, что представляет собой со стороны: будь на дворе ясный день, Амари ославила бы себя как пьяницу. Вероятно, люди и вовсе по-ханжески отворачивали бы от нее взгляды.
Она забралась вглубь какого-то короткого переулка, которого почти не достигал свет фонарей, и замедлилась. Помутненный рассудок едва улавливал, что в этом бешено вращающемся мире, существовал кто-то еще, помимо Амари, и даже больше — находился около нее. Слух, не подводивший в любое другое время, поздно подсказал присутствие постороннего, — когда Амари подняла голову, на нее уже стремительно падала черная тень, наделенная глазками, сверкавшими блеском рубина.
Тень навалилась на девушку вполне ощутимым весом, уронив с ног. Не разбирая судорожного мельтешения перед собой, Амари интуитивно выдернула из-за пояса длинный кинжал, готовясь замахнуться в сторону противника, но в эту же секунду тень схватила ее пальцами за ремни портупеи, и, оторвав от земли, швырнула через переулок. Клинок выскользнул из неловких рук, с жалобным звоном канув в ночи. Ошеломляющая боль от удара о камень отрезвила Амари, но вернувшиеся чувства не переменили расстановки сил: нападавший взял девушку за отвороты куртки и приблизил к себе.
Тень постепенно обретала черты, пока Амари не разглядела во мраке чудовище. Строением оно напоминало человека, но пленивший девушку лик дьявола ничего общего с людьми не имел. Амари пожирали голодные, налитые кровью глаза, блестевшие так, словно в них бился огонь адского пламени. Дьявол дохнул на нее смрадом старых помоев, и Амари резко отвернула голову,
Наблюдать схватку со стороны, несомненно, удобнее, нежели сцепиться на смерть самому, — вот что можно было сперва подумать о возникшем неподалеку мужчине в компании миловидной девушки. Но для подобных умозаключений было совершенно неподходящее время.
Над Амари навис рок смерти.
Перед лицом угрожающе сверкнули острые клыки. Амари бешено сопротивлялась, отталкивая от себя цепкие пальцы чудовища до тех пор, пока улицы не огласил гром выстрела. Дьявол рухнул на Амари, обдав ее брызгами крови из раскрытой пасти.
На земле воцарилась оглушительная тишина.
— А ведь ничто не предвещало удачной охоты, — сдержанно, с каким-то налетом усталости произнес незнакомец, опустив кремневый пистолет.
— Отлично сказано, Рю, — сопровождавшая его девушка бешено строчила тонким грифелем запись в дневник, пытаясь угнаться за словами.
Ошеломленно уставившись на спасителя, Амари сбросила с себя бездыханное тело. Мысли испуганно метались в ее голове, не приходя к ясным выводам.
— Полагаю, ничего более захватывающего эта ночь для нас не готовит, — подруга Рю убрала дневник в поясную сумку и потянулась, широко зевнув.
— Тогда я провожу тебя, — Рю предложил ей руку. — И чтобы впредь носа из дома не показывала, время сейчас небезопасное.
— Чем выше угроза, тем ярче метафоры, — произнесла незнакомка со знанием дела и под грозным взглядом Рю мгновенно осеклась. — Идем же.
Девушка оперлась на мужчину и вместе они неспеша удалились во мрак, оставив Амари наедине с убитым дьяволом и неприятием произошедшего.
Глава 3
Дом знатной семьи
Весь следующий день Амари приходила в чувства от жестокого похмелья. В хаосе впечатлений она не помнила, как отыскала утерянный в пылу драки кинжал (хотя настоящим кощунством и выражением надругательства над своим тайным ремеслом было бы игнорирование столь ценной утраты), как вернулась в ночлежку «Фловер» и повалилась на кровать. Когда Рю исчез из поля видимости, а угроза жизни миновала Амари, все стало казаться ей каким-то бредом воспаленного ума.
И тем не менее, пережив столкновение с дьяволом, она заснула глубоким, беспробудным сном сразу же, как только грузной головой ощутила мягкость подушки.
Может, дьявол явился к ней только за тем, чтобы напомнить о немалом количестве выпитого? И в действительности Амари боролась в переулке с собственной тенью? Такое подозрение подтверждал и Иристэд — город молчаливо обходил стороной ночной визит демона, каким бы порождением зла он ни был в самом деле.
Пробудившись ближе к вечеру в относительно бодром расположении духа, Амари затарилась запасом еды на базарной площади и в качестве убежища предпочла башню бывшей ратуши. Новое здание городской власти высилось над центром Иристэда и было отстроено в лучших традициях крепостей знати Аклэртона — со скульптурными композициями на мраморном фасаде, арочными бойницами, ниши которых украшал имперский герб; в то время как старая башня с уснувшими у основания часами возносилась на западе и не привлекала на себя внимания. Невзрачная, сложенная из грубого камня и законченная зубцами — она подходила для уединения как нельзя кстати.